Барбара Картленд - Посланница любви
Чарльз наклонился вперед, выглянул из окна и сказал:
— Надо задернуть занавески.
— Зачем? — спросила Андора, в то время как сильные руки опустили темную тяжелую материю на окна.
— Сейчас объясним, — весело сказал Чарльз. — Мы должны попросить вас, мисс Блэнд, позволить нам завязать вам глаза.
— С каждой минутой становится все занятнее, — сказала Андора. — Я не позволяю вам ничего подобного.
— Тогда боюсь, что нам придется применить силу. — Он говорил спокойно, но в голосе его звучала сталь, и ею снова овладел приступ страха.
— Это… это часть игры? — с трудом спросила она.
— Да, это так, — ответил он. — Мы очень просим вас не сопротивляться, сохранять спокойствие. В самом деле, игра зашла слишком далеко, и мы доиграем ее до конца.
Андора проглотила комок, подступивший к горлу. В карете было так темно, что она едва могла различать силуэты двух человек, сидевших рядом с ней. Конечно, они не шутили. Голос Гилберта пугал и настораживал ее.
Было ли это той опасностью, о которой предупредил ее сэр Хенгист? Всем своим разумом она отрицала это. Неужели эти два разряженных фата были связаны с испанским заговором против королевы?
Разумеется, это обычные богатые шалопаи, которые вечно болтаются по дворцу в поисках развлечений. Но пальцы ее задрожали, когда Чарльз вытащил повязку из кармана и завязал ей глаза.
— Ничего не видно? — спросил он.
— Нет, повязка плотная, — отвечала она.
— Не пытайтесь подсматривать, — сказал он. — Будет лучше, если вы примиритесь с происходящим. Но если вы будете кричать и бороться, я предупреждаю вас — никто на вас не обратит внимания, а мы будем вынуждены обращаться с вами грубо.
— Грубо? Вы уверены, что не шутите?
— К сожалению, нет. Мы должны выполнить данную нам инструкцию и доставить вас туда, куда следует.
Андора уже научилась узнавать этот страх, который преследовал ее всю дорогу. Теперь он овладел ею с такой силой, что она прикусила губу, чтобы не закричать. Но она уже знала, что это будет бесполезно и унизительно. Кроме того, ни за что на свете она не хотела показаться трусихой. Она — дочь своего отца и должна быть храброй.
Она вспомнила, как часто отец рассказывал ей о сражениях и битвах.
«Быть храбрым, — говорил он, — не значит не бояться. Это значит — не показывать страха. Самый храбрый человек может испытывать страх, когда встречается с более сильным противником, со смертью, с роковыми обстоятельствами. Но он продолжает борьбу и никогда на отступает. Вот почему, Андора, англичане всегда побеждают. Они продолжают сражаться!»
«Ни за что не покажу им, что я боюсь», — решила она. И вдруг ей пришла в голову мысль притвориться, что ей наконец пришлась по вкусу романтическая игра, в которой таинственный и влюбленный деревенский пастушок жаждет свидания с ней.
Дрожащими губами она улыбнулась.
— Но вы совсем заинтриговали меня, — погрозила она пальчиком. — И что же ждет меня в конце нашего путешествия?
— Это вы скоро узнаете, — ответил Гилберт. — Нам осталось проехать совсем немного.
Лошади начали спускаться вниз по склону и вскоре встали. Гилберт раздвинул занавески.
— Здесь очень грязно, — сказал он, — Пожалуйста, будьте благоразумны и позвольте мне нести вас на руках.
— Отличная идея, — ответила Андора, все еще пытаясь поддерживать легкомысленный тон.
Она сидела с завязанными глазами, не осмеливаясь снять повязку, и каждой клеточкой своего тела умирала от бессилия и от желания понять, что происходит и куда они едут.
Она услышала, как Гилберт спросил:
— Все готово?
И чей-то грубый голос ответил:
— Да, сэр.
Гилберт поднял ее на руки и понес по какой-то неровной дороге. Затем послышался плеск воды, удар весла, и она очутилась, по-видимому, в лодке. Голос Гилберта произнес:
— Садись на корму, Чарльз.
Затем кто-то подошел к борту, лодку оттолкнули, и весла ударили по воде.
Ей казалось, что лодка большая, что на веслах сидят двое и они быстро гребут через реку.
Неужели ее везли на борт корабля? Для чего? Она не спрашивала, зная, что не получит ответа, и, кроме того, голос ее мог сорваться, и они тогда узнают, как ей страшно.
Она думала об отце и сожалела, что он не знает, в какой она опасности. Она вспоминала фрейлин, весело болтающих перед выходом к королеве. Потом она подумала о сэре Хенгисте. Ее душа рвалась к нему, умоляя о помощи. Он Должен прийти и спасти ее, как уже спас однажды. Всем сердцем она заклинала его: «Спаси, спаси меня!» Она почти вслух произносила эти слова. Ее вера была так сильна, что она знала: он найдет ее, где бы она ни была. Затем она вспомнила, как они расстались, его презрение к ней, утраченную ею его доброту и участие, и низко опустила голову. И все же даже эти горькие мысли о нем были для нее облегчением. Она вспомнила, как он сражался в отрядах Дрейка. Как он боролся и убивал врагов, чтобы только вернуться в Англию. Вернуться, чтобы встретиться с ней!
До нее впервые дошел смысл случившегося. Она захвачена и увезена прямо из дворца. Кто-то отчаянно в ней нуждается и идет на самые отчаянные меры. Кто?
Вдоль реки дул холодный ветер. Чтобы не дрожать, она плотно закуталась в плащ. Согревшись, она окончательно решила: все это, должно быть, все-таки шутка. Кому она нужна? Что она собой представляет? В этой проделке нет никакого смысла. Как сказал Гилберт, действительно в нее влюбился какой-то безумец.
Но единственный человек, к которому можно было отнести эти слова, был… Нет, она не могла поверить, чтобы лорд Мертон был замешан в этом.
Борт лодки заскрежетал обо что-то, — похоже, это набережная. Сидевший на веслах человек, по-видимому, встал и удерживал лодку в равновесии до тех пор, пока не поднялся Гилберт и не взял ее на руки. Андора почувствовала, что они передавали ее друг другу как вещь.
— Нам ждать вас здесь, сэр? — спросил один из лодочников.
— Да, мы вернемся с вами, — ответил Гилберт. Андора почувствовала облегчение. Они не собирались здесь долго оставаться.
Чарльз нес Андору не так бережно, как Гилберт, хотя он шел, как казалось Андоре, по более ровной дороге. Она почувствовала, что они поднялись на мост, затем она услышала, как отворилась тяжелая дверь и чей-то голос спросил:
— Все в порядке?
— Все прошло согласно плану, — ответил Гилберт.
— Она должна пройти здесь, — сказал голос.
— Поставь ее, — приказал Гилберт Чарльзу, — теперь она сможет идти.
Андора почувствовала, что она стоит на ногах. Потом Гилберт развязал ей глаза.
На мгновение она подумала, что ослепла, потом поняла, что место, где она стояла, было очень темным. Только через несколько секунд она смогла различить фигуры Гилберта и Чарльза. Но когда она повернулась к ним, они уже исчезли за дверью, через которую все они вошли. Дверь закрылась за ними.
