Лаура Гурк - Сама невинность
Звук отодвигаемого Данбаром стула заставил её вздрогнуть и отвлёк от мыслей о его жизни.
– Мик?
– Вы свободны, Софи. Я не арестовываю людей за преступления, которых они не совершали.
Сердце Софи упало. Тогда всё было кончено.
– Миссис Саммерстрит – другое дело, – продолжил он, – и, честно говоря, я не знаю, как с ней поступить.
– Вы же не собираетесь держать её здесь? – Софи была потрясена. – О нет, вы не можете! Пожалуйста, позвольте мне забрать тётушку домой.
Мик смотрел на неё долго-долго. Затем раздраженно вздохнул.
– Езжайте с миссис Саммерстрит домой. Позже я скажу вам, какое принял решение. Что же касается ожерелья, я пока оставлю его у себя.
Софи понимала, что им остается одно – ждать. Любые дальнейшие мольбы не губить тётушку будут тщетны. И как только она встала, Мик открыл дверь, чтобы она могла выйти.
Девушка прошла в основное помещение Управления уголовных расследований, где её дожидались Вайолет и Гримми.
– Он сообщит нам о принятом решении позже.
Пока они ехали домой, Софи питала надежду, что, может быть, случившееся испугало тётушку в достаточной степени для того, чтобы она, наконец, осознала ошибочность своих поступков. Но Вайолет казалась ничуть не обеспокоенной.
– Софи, дорогая, – заметила она, – духи привели его к нам. – Более того, я убеждена, что мой дорогой Максвелл каким-то образом устроил нашу встречу с инспектором. Знаешь, Майкл Данбар очень на него похож. Уверена, дорогой мальчик не собирается отправлять меня в тюрьму.
Слова тетушки не убедили Софи. Она совсем не думала о Майкле Данбаре как о «дорогом мальчике» и не очень-то верила в духов мёртвых родственников, даже в дух дядюшки Максвелла.
– Не тюрьма тревожит меня, тётушка. Кэтрин никогда не выдвинет против тебя обвинений, и он знает об этом. Однако меня ужасно беспокоят сплетни. Если хотя бы одно словечко об этом происшествии попадет в газеты, твоя репутация будет разрушена.
Вайолет взмахом руки отмела беспокойство племянницы.
– Ерунда. Как газеты узнают об этом? Как ты правильно заметила, Кэтрин не захочет оказаться в центре скандала, так что она будет молчать. Ты будешь молчать. Я буду. И я уверена, что и Майкл будет хранить молчание.
– Газеты узнают обо всех арестах, – возразила Софи. – Инспектор Данбар сказал мне об этом. А арест кузины виконта за кражу драгоценностей, безусловно, заслуживает упоминания в новостях.
– Но на самом деле Майкл не арестовывал меня.
– Он арестовал меня!
– Никто из нас не будет упомянут в газетных заголовках. Духи не отправили бы к нам человека, способного причинить нам вред, дорогая.
Софи оставила этот разговор, однако она никак не могла избавиться от беспокойства и так и не сумела заснуть, хотя уже было около двух часов ночи. Проворочавшись в постели полчаса и терзаясь всё это время вопросом о том, что станется с тётушкой и с ней самой, девушка поняла, что больше этого не вынесет. Она встала и сделала то, что делала всегда, когда не могла заснуть. Она спустилась в оранжерею.
Девушка зажгла газовые светильники, откинула свои длинные распущенные волосы назад, закатала рукава ночной рубашки и решила смешать порцию своего нового аромата. Извлекать ароматы из выращенных собственными руками цветов было её особым хобби, и недавно она придумала новый запах. Кэтрин влюбилась в эти духи сразу же, как только услышала их на Софи, и попросила, чтобы та смешала флакончик таких духов и для неё. Это было несколько недель назад.
Выбитая из колеи последними событиями, Софи совсем забыла об этой просьбе. К счастью, она вспомнила о ней сейчас. Меньше чем через две недели они отправятся на скачки в Аскоте, а по рецепту именно это время требовалось духам для того, чтобы цветочные ароматы смешались. И поскольку она всё равно не спала, то с успехом могла приготовить порцию духов для Кэтрин и взять её с собой в Беркшир.
Софи прошла в свою парфюмерную, одну из нескольких «комнат», которые она устроила в оранжерее с помощью деревьев, вьюнков и других растений. Выбрав несколько флакончиков, необходимых ей для её нового изобретения, она перенесла их с полки для смесей на свой рабочий стол.
Она любила бывать здесь. В этой комнате было нечто такое, что успокаивало её нервы и умеряло тревогу. Приготовление ароматов из её собственных цветов являлось хобби, которым она действительно наслаждалась.
Софи только закончила собирать все необходимые ей ингредиенты и инструменты, как услышала звук шагов по выложенному венецианской мозаикой полу.
– Софи?
Она застыла. Это был голос Мика. Принял ли он уже решение?
– Я в моей парфюмерной, – откликнулась она.
– Вашей что?
Девушка повторила, и звук её голоса позволил Мику найти её среди всей этой тропической растительности. Он прошёл в «комнату» между двумя огромными греческими вазами, которые она использовала как своеобразный дверной проём, и огляделся.
– Парфюмерная? – поинтересовался он, увидев стол со множеством флакончиков. – Вы делаете духи?
Его охрипший, напряжённый голос заставил её предположить худшее.
– Вы пользуетесь духами, которые сами готовите? – спросил он, его взгляд неторопливо прошёлся по телу Софи снизу вверх и остановился на её лице.
В том, как он на неё смотрел, было нечто особенное. Именно таким был его взгляд тогда, в библиотеке. Полным желания, горячего и неистового, желания, которое обожгло её.
Софи заставила себя сказать хоть что-нибудь.
– Я только что придумала новый рецепт. Сейчас это мой любимый запах, я постоянно его использую. По-видимому, он нравится и другим людям. Моя кузина хочет флакончик этих духов, и я как раз собиралась приготовить их для неё. Кажется, он очень понравится лорду Фортескью.
Мик резко дернул свой галстук, ослабляя его.
– Ещё бы он ему не понравился!
Упоминание имени кузины Кэтрин напомнило Софи о том, что тревожило её сейчас больше всего.
– Вы приняли решение о судьбе моей тётушки?
– Что? – Мик тряхнул головой, словно очнувшись от грёз. – Да, – наконец ответил он, – я принял решение.
– И? – девушка прикусила губу и так крепко сжала край стола, что у неё заболели руки. В ожидании его ответа она задержала дыхание.
– Репортёр одной из грошовых газет был сегодня в Скотленд-ярде, – продолжил он, – и Меррик сообщил ему, что арестовали кузину виконта.
– Значит, тётушка погибла, – прошептала Софи. Она отпустила край стола и наклонила голову, уставившись на множество бутылочек на столе. Четыре года она знала о болезни тётушки и делала всё возможное, чтобы предотвратить её разоблачение и скандал, который должен был неизбежно за этим последовать, – и всё напрасно.
