В плену удовольствия - Элизабет Торнтон
Еве повезло, что у нее есть мисс Клэверли. У этой леди большое сердце. Эш надеялся, что Ева заметила, как почтительно, как очень по-джентельменски он вел себя, когда мисс Клэверли показывала свои салонные фокусы. По его мнению, Филипп ещё счастливо унес ноги. Если дело касалось тёти, в Еве просыпался сторожевой пёс. Неверный взгляд, неверное слово — и она обнажала клыки, безжалостные клыки.
В Воксхолле он увидел другую ее сторону. Что до Евы из его грез …
Он потряс головой, молча ругая себя. Любая случайная мысль, похоже, возвращала к Еве Диаринг. Что за бесхарактерность. У него есть более важные темы для размышлений. Он должен, непременно должен найти Анджело и выяснить правду о смерти Гарри.
Им снова овладевала тревога. Эш окинул взглядом площадку перед домом. Возможно, короткая прогулка уймет его беспокойство, решил он, и направился в сторону Кеннингтон-Коммон.
* * *
— Не часто увидишь тебя без бабушки, — заметил Филип, когда карета катилась вдоль Кеннингтон-роуд. — Ее светлость нездорова?
— Нет, она хорошо себя чувствует, благодарю. Бабушка отправилась с кратким визитом к своей крестнице Генриетте, родившей на свет очередного ребёнка. Они живут недалеко от Барстоу.
Филип, похоже, удивился:
— Ты же не осталась одна в этом твоем огромном доме?
— Разумеется, нет. До возвращения бабушки со мной побудет моя старая няня.
Этот чопорный разговор начинал действовать Аманде на нервы, и она даже обрадовалась, когда между ними воцарилась тишина.
— Что ты о ней подумала? — внезапно спросил Филип.
— О Лизе? — Поскольку тема казалась безопасной, Аманда высказала своё мнение: — Она — любопытная смесь невинности и практичности. Я тотчас же к ней привязалась.
— Думаю, она очаровательна, — согласно кивнул Филип.
— Но несколько ошеломляюща для дебютантки. Уверена, Ева и леди Сэйерс проследят, чтобы она правильно себя вела.
— О, надеюсь, что нет. Мне она нравится именно такой. — Он быстро глянул на спутницу. — Напоминает тебя в том же возрасте.
Кажется, Аманда зря понадеялась на своё самообладание. Она, разумеется, постаралась сдержаться и не вспылить, но кое-что все-таки выплеснулось:
— И посмотри, что из этого вышло! Люди высмеивают меня за глаза или жалеют! Не знаю, что хуже.
С лица Филипа схлынули все краски:
— Аманда…
— Нет. Выслушай меня, Филип Хендерсон. Я не впущу тебя в свою жизнь. Ни за что! Ты преднамеренно увел меня от Марка, а потом вызвал его на дуэль. Ты мог его убить!
— Я сделал то, что считал благом для всех нас. Нет, не перебивай. Я хочу тебе кое-что сказать. О, не о прошлом. Это давняя история, и лучше о ней не вспоминать. Меня волнует настоящее. Поскольку ты теперь участвуешь в Сезоне, мы, скорее всего, ещё не раз встретимся на различных приемах.
— И что? — поторопила она, когда Филип остановился.
Его взгляд похолодел.
— Я намерен жениться, Аманда. О помолвке еще не объявлено. Я подумал, что тебе стоит узнать первой.
Похоже, что-то поникло у нее в душе.
— Кто счастливица? — с трудом произнесла она, когда вновь обрела голос.
— Ардит Роуз. Я познакомился с ней в прошлом году, когда вел дело в Бристоле.
Между ними повисла ледяная тишина, и она сопровождала Аманду до самого дома. Поднимаясь по лестнице в спальню, Аманда даже не услышала, как с ней поздоровалась мисс Пенни, её няня.
Словно во сне Аманда сняла верхнюю одежду и села у секретера. Мисс Клэверли сказала, что заветное желание поблизости. Разумеется, это всего лишь салонная игра. И все-таки слова задели какую-то струнку в душе Аманды, вот только она не была уверена, чего хочет.
Она скучала по мужу. По этому воистину хорошему человеку, всегда к ней доброму. Но сколько ни желай, а Марка не вернешь.
Испустив вздох, она открыла ящик секретера и извлекла пачку густо исписанных листов, первую главу своего романа. Она переписывала ее несколько раз. Судя по всему, пора приступать ко второй главе: вдруг предсказание мисс Клэверли — правда.
Отыскав чистый лист, Аманда обмакнула перо в чернильницу, и далее этого не продвинулась. К ней не пришло ни одного слова.
* * *
— Заходи, Ева, я тебя ждала, — тепло встретила племянницу мисс Клэверли, открыв на её стук дверь спальни. — Почему бы тебе не присесть и не выложить все, что у тебя на сердце.
Ева пропустила мимо ушей намек на сверхъестественное шестое чувство тети и сразу перешла к сути дела.
— По-твоему это умно — играть с жизнями других людей, советуя им, как поступать?
— Ты имеешь в виду, читая чайные листья?
— Конечно, я имею в виду чтение по чайным листьям. Это может принести столько вреда.
Мисс Клэверли наморщила лоб, но выражение ее лица осталось доброжелательным, почти материнским.
— Какого вреда, Ева?
— Что, если они поверят тебе и поступят, как ты им сказала?
— Тогда они станут намного счастливее. Нет. Послушай меня, Ева. Знаю, ты пытаешься защитить меня от насмешек, и я благодарна тебе за беспокойство, но оно лишнее. Я не стараюсь привлечь к себе внимание и не злоупотребляю своими силами. Просто я не могу не помочь человеку, если вижу, что тот попал в бедственное положение.
Ева сузила глаза, прокручивая в голове тетины слова. Наконец она спросила:
— Леди Аманда — в бедственном положении? И Лиза тоже?
— Они стоят на распутьи и раздумывают, куда им идти. Я не могу выразиться точнее, поскольку не всегда понимаю те послания, что получаю. Послание предназначено им. Если они способны его распознать — превосходно. Если нет, какой тут вред? Я же не конец света предсказываю.
После долгого молчания мисс Клэверли продолжила:
— Но этот разговор на самом деле не обо мне, да, Ева? Он о тебе. Ты ведь думаешь о своих родителях?
Ева, конечно, могла бы начать препираться, но ее тетя, в конце концов, была Клэверли, поэтому выкрутиться таким образом не удастся. Она пожала в ответ плечами.
Голос мисс Клэверли смягчился:
— Твой отец был — и есть — хороший человек. Он любил твою мать. Я никогда в этом не сомневалась, как и Антония. Не суди его слишком строго.
— Я не сужу, — печально ответила Ева. — Он думал, что любовь все преодолеет, и вдруг понял, что ошибался. — Она улыбнулась и взяла себя в руки. — Какой нормальный мужчина хотел бы проснуться однажды утром и обнаружить, что связался с ведьмой?
Она пыталась обратить все в шутку, но
