Джулия Лейтем - Честь рыцаря
— Но он сказал… он сказал, что все равно будет пытаться… склонить меня к благосклонности.
— Склонить к браку? — в ужасе спросила Мэри. Диана только покачала головой.
— Ой! — Служанка нахмурилась. — Так вот оно что… Он хочет вас?
— Не знаю, что у него на уме, — тихо сказала Диана. — Но боюсь, он расценивает это как наказание.
Мэри смотрела на нее удивленно.
— Вы не знаете почему, мистрис? Но ведь вы очень привлекательная девушка. Даже я на вас иногда заглядываюсь…
Диана сделала большие глаза.
— У вас нет безупречной красоты вашей сестры, зато чудесная кожа, красивые черты лица, живые глаза. Разве удивительно, что виконт воспылал к вам страстью? Мужчина может позабыть свой гнев, если особа, которая доставила ему неприятности, по собственному желанию ответит на его ухаживания.
К удивлению Дианы, ее щекам стало жарко, как если бы она покраснела. Слова девушки были по-особому приятны.
— Мне придется позволить ему попытаться, — шепнула она. — Он… все-таки действует на меня, Мэри. И ты знаешь, о чем просили меня… руководители.
— У вас еще не набралось достаточно сведений, чтобы ответить им?
Диана покачала головой, озираясь, чтобы убедиться, что они одни. Сесили и Баннастер теперь танцевали поблизости от камина. Держась за руки, они двигались между другими парами.
Счастливое лицо сестры заставило сердце Дианы сжаться.
— Я не могу пока утверждать, что он изменился, что ему можно доверять.
— Сможете, мистрис, дайте время.
— А до тех пор мне придется страдать от его присутствия и бояться неизвестности: что он предпримет, чтобы наказать меня?
— Неужели то, что вы чувствуете, называется любовью? — тихонько спросила Мэри. — Скорее всего это томление вашего тела. Вас тянет к нему, как никогда не тянуло ни к одному мужчине.
Диана обхватила себя руками и плечом прислонилась к стене.
— Надеюсь, что никто, кроме тебя, не замечает моих терзаний.
— Никто здесь не знает вас так, как я.
— И никому нет до меня дела, — неожиданно для себя произнесла Диана.
— Кроме него, — сказала Мэри, подбородком указав на Баннастера.
Диана застонала и прикрыла глаза.
— Он идет сюда, — прошептала Мэри.
Когда Диана выпрямилась, служанки уже не было рядом. Она заметила удивленный взгляд Баннастера и надеялась, что ей удалось принять равнодушно-спокойный вид. А это было трудно. Как могло случиться, что гнев и подозрения отошли на второй план, что она тянулась к нему помимо собственного желания? Почему одного его прикосновения было достаточно, чтобы она забывала про все на свете? Но их разделяло так много непродуманных поступков и лжи, что у нее не возникало желания переступить через них. Он пробудет здесь несколько дней, если не недель, и уедет, возможно, с сестрой — в качестве нареченной.
И Диана останется одна, со своим секретом принадлежности к Лиге клинка, который отдалил ее от других женщин. Если, конечно, Баннастер не лишит ее свободы.
–. Ваша служанка шарахнулась от меня, как перепуганный кролик, — сказал он, растягивая губы в улыбке.
Рядом никого не было, только Сесили издали наблюдала за ними с лицом, похожим на маску любезности, но настороженно.
— Мэри боится вас, хотя мстить вы собираетесь мне. Он со вздохом прислонился к стене рядом с ней.
— Вы не танцуете?
— Чего вы хотите? — спросила Диана, Он взял ее руку и склонился над ней как будто для поцелуя; от его губ шло тепло.
— Вы знаете, чего я хочу.
Он говорил, не отпуская ее руки, и ей казалось, что она чувствует прикосновение его губ. Она отдернула руку. Он поднял на нее смеющиеся глаза.
— Почему бы нам не потанцевать?
— Непохоже, чтобы мы заключили перемирие после того, как вы извинились.
— Нет, но что подумают ваши люди, если их благородный гость будет пренебрегать одной сестрой и отдавать предпочтение другой?
— Что вы не благородный гость, а грубиян и невежа. Он тихонько фыркнул.
— Я не хочу, чтобы они так думали. Она выразительно оглядела его одежду.
— Вы слишком много внимания уделяете своему внешнему виду.
Он приложил руку к сердцу.
— Прямое попадание. Вам тоже понравилось бы носить красивую одежду, если бы вас в течение многих лет заставляли носить монашеское одеяние.
Она не смогла сдержать любопытства.
— Когда вы готовились в священники?
— Даже раньше, — ответил он. — Мои родители считали, что, если я буду жить как священник с раннего возраста, мне не придется сожалеть об отсутствии роскоши и удобств, когда я лишусь их.
— Что это означало? Он пожал плечами.
— Сколько я себя помню, в моих комнатах не было ковров, от которых было бы теплее и уютнее, только простое одеяло на голой кровати да молитвенники вместо светских книг.
Она вспомнила о книге, которую он предназначал Сесили, но еще не подарил ей.
— Вы преувеличиваете.
И хотя он улыбался, она вдруг поняла, что это правда.
— С вами обращались не как с сыном виконта?
— Отец покровительствовал мне, — учтиво сказал Том, поворачивая голову, чтобы взглянуть на всеобщее веселье.
— Покровительствовал? — Она видела шрамы у него на спине.
Том рассеянно улыбался, глядя, как рядом с камином ставят лестницу, чтобы повесить омелу.
— В конце концов, я был семейным вкладом в церковь, которая могла дать большую власть аристократу со связями.
— Но заставлять ребенка вести такую жизнь…
Она снова вспомнила его изувеченную спину, гадая, сколько лет ему было, когда это случилось, не зная, как спросить об этом. Он стал виконтом в восемнадцать лет, и после этого уж точно никто не мог так обойтись с ним. Теперь ей стало понятнее его стремление хорошо одеваться.
Он вновь пожал плечами.
— Отец настаивал, что мне не следует получать образование и иметь друзей. Мать подчинилась ему.
— У матери часто не оказывается выбора, — неожиданно для себя мягко сказала она.
Баннастер взглянул на нее с интересом. Она не собиралась сочувствовать ему и не хотела разделять общее мнение. Что, если в ходе этого неловкого разговора он невольно доверился ей, сказал больше, чем…
— А ваша матушка? — спросил он ровным голосом. — Как вела себя она?
— Она была добра ко мне, — просто ответила Диана. — Это я восстала против ее, как мне казалось, слишком скучной жизни.
— Вы и сейчас, как мне представляется, решительны и своевольны, если судить по моему опыту.
Она нахмурилась, неуверенно глядя на него, а он откинул голову назад и захохотал. Это снова привлекло внимание Сесили, во взоре которой уже сквозило раздражение.
