Розалинда Лейкер - Золотой тюльпан. Книга 1
— Я хочу быть независимой, — с вызовом ответила Алетта. — Если я сама покупаю холст, то могу его расходовать так, как захочу, и написать картину любого размера.
— Мне очень хотелось бы посмотреть, над чем ты сейчас работаешь. Ты все время запираешься в своей комнате и никого не впускаешь, даже Грету. Именно поэтому ты сама стала убирать свою комнату. Я с уважением отношусь к твоему желанию уединиться, но к чему такая таинственность? Мы вместе писали натюрморт в мастерской, и ты ни от кого не пряталась. Я тебя просто не понимаю.
Алетта подошла к Франческе и нежно ее обняла, а затем, отступив на шаг, сказала:
— Прошу тебя, будь терпелива. Я избрала свой путь и пока не могу сказать ничего больше. Но когда-нибудь я все объясню.
— Ты меня успокоила. Я не хочу только, чтобы ты отдалялась от нас.
— Этого никогда не будет, — твердо пообещала Алетта.
— Тогда я больше ни о чем не буду спрашивать.
Поднимаясь по лестнице, Алетта облегченно вздохнула. Разговор с сестрой закончился удачно. Она совсем не хотела тратить свои сбережения на холст, но ведь у нее уже было много заказов, и рано или поздно кто-нибудь все равно бы заметил, что рулон с холстом в мастерской уменьшается подозрительно быстро. Алетта была счастлива, что не возбудила подозрений сестры и сохранила свою тайну.
За короткое время круг заказчиков Алетты сильно увеличился. Домохозяйки рассказывали о ней друг другу. Девушка писала картины с изображением жилых домов и маленьких магазинчиков, а теперь, когда на улице стоял мороз, она предпочитала писать интерьер. Алетта чувствовала, что заказчикам очень нравятся ее работы. Они с удовольствием заказывали картины с интерьером их дома, а также семейные портреты. Эта работа была очень выгодной, так как помимо основной цены за картину делалась надбавка за каждого изображаемого человека. Так делали все художники, писавшие групповые портреты.
Алетта соблюдала крайнюю осторожность, несмотря на то, что все заказчики жили в другой части города, где ее никто не знал. Девушка представлялась как юффрау Вельдхейс, взяв девичью фамилию матери, чтобы никому и в голову не пришло связать ее имя с Хендриком Виссером. Заказчики принадлежали к более низкому сословию и зарабатывали на жизнь тяжким трудом, но у них водились деньги, и они считали, что покупают талант Алетты и хорошо ей за это платят. Девушка чувствовала себя униженной, но ведь она и на самом деле работала как обычный подмастерье, она знала, что ее картины могли быть гораздо лучше, если бы не постоянная спешка. Заказы нужно было выполнять в срок. Когда ее просили подписать картину, она изображала витиеватую монограмму «А.В.», которая производила сильное впечатление на заказчиков, не отличавшихся особой взыскательностью. Алетта не терпела обмана и утешала себя тем, что наступит день, когда она станет мастером Гильдии и получит право подписывать свои картины полным именем.
Виллем де Хартог пришел к Хендрику в середине февраля, вскоре после дня рождения Сибиллы. Он хотел забрать картину «Нищий и бриллиант». Зайдя в мастерскую, Виллем увидел картину Франчески, на которой были изображены ее сестры, играющие на верджинале и виоле. Картина была закончена и стояла у стены. Внимательно изучив ее, Виллем направился на поиски Франчески и нашел девушку в кухне. Он попросил ее рассказать о своей работе.
— Я сделала набросок сразу же после концерта в день Святого Николаса, на котором играли Алетта и Сибилла. Потом я решила написать их при дневном свете, и сестрам пришлось несколько раз мне позировать.
— А как ты назвала картину?
Франческа улыбнулась и пожала плечами.
— Я об этом и не думала. Мне просто хотелось поупражняться в живописи.
— Почему бы не назвать ее «Концерт двух сестер»?
Франческа кивнула:
— Мне нравится.
Виллем дал высокую оценку работе Франчески, чем очень ее обрадовал. Про себя он снова удивился сходству стилей в картинах Франчески и Яна Вермера, с которым девушка никогда не встречалась и даже не знала о его существовании. Такой же льющийся, чистый свет и женственность форм, та же мирная, домашняя обстановка. Разумеется, Франческе пока далеко до мастерства Вермера, но и в ее работе чувствуется кисть настоящего художника, а кроме того, в ней есть удивительное, тихое очарование.
Когда Виллем вернулся в мастерскую, там уже был Хендрик. Он измерял длину холста и оглянулся, когда вошел его друг. Виллем стал сразу же расхваливать работу Франчески.
— Я бы мог без труда продать эту картину, — с энтузиазмом начал Виллем, но вдруг с удивлением заметил искаженное гневом лицо Хендрика.
— Это обычная мазня!
Нахмурившись, Виллем сурово посмотрел на друга:
— Будь справедлив к своей дочери. Конечно, пока все ее работы принадлежат тебе, но я не вижу ничего плохого, если их посмотрят люди, проявляющие интерес к молодым и талантливым художникам.
— Неужели знаменитый Виллем де Хартог опустился до того, что зарабатывает по несколько флоринов от подобной пачкотни?
Эти слова привели Виллема в ярость.
— Работы Франчески очень талантливы, и ты это прекрасно знаешь! Иначе почему ты согласился отдать ее в ученицы к мастеру Вермеру, не сумев дать ей необходимые навыки сам?
— Черт бы тебя побрал! — Хендрик вырвал из рук Виллема картину. — Да, Франческу надо учить. Именно поэтому я ни разу не позволил ей прикоснуться к моим картинам и не доверил пейзаж или просто фон, как это делают многие другие художники!
— Нет, вы только подумайте! Такую чепуху и Франческа, и Алетта уже могли бы делать давно. Ты вел себя так же и с другими учениками. Никому не позволено дотронуться до твоих шедевров! Никоим образом! Сам Рембрандт позволял своим ученикам писать пейзажи на своих полотнах, а ты, видите ли, не можешь! Что это? Мелкое тщеславие? Или ты боишься, что в один прекрасный день ученики превзойдут тебя? Не смей при мне ругать работы Франчески!
Лицо Хендрика побагровело еще больше, от злости он стал брызгать слюной.
— Ни одна картина, подписанная именем Виссер, не покинет стен этой мастерской, пока ее автор не достигнет моего уровня мастерства! Катись ко всем чертям! — разъяренный Хендрик отшвырнул картину в угол.
Виллем подбежал и, схватив картину, стал смотреть, нет ли на ней повреждений. К счастью, все было в порядке. Виллем весь кипел от гнева, по все же сдержался.
— Я отвезу ее в Делфт и покажу в Гильдии Святого Луки. А что Франческа, она не хватилась тех набросков, которые я забрал в прошлый раз?
— Нет, но обязательно хватится, — злобно посмотрев на Виллема, ответил Хендрик.
