Кэти Максвелл - Обретенный рай
Девушку несколько утешило то, что он оповестил ее о своем местонахождении. Определенно, это был некоторый успех.
Через три часа Джулия сидела за кухонным столом в домике Эммы и, сосредоточенно разглядывая ногти, пыталась четко сформулировать в уме волнующие ее вопросы.
Суетясь у плиты, Эмма наливала чай в чашки.
— Мои советы помогли вам, моя госпожа? — С лукавой улыбкой поинтересовалась она.
— Да, — неохотно призналась Джулия.
Эмма просияла от радости. Махнув рукой в сторону гостьи, она добавила.
— Вы молодая, здоровая супружеская пара. Я была уверена, что не потребуется много усилий для того, чтобы между вами вспыхнула искра страсти.
Джулия удивленно заморгала. Она бы никогда не употребила слово «искра», описывая то, что произошло между ней и Врейдером ночью. По ее убеждению, к описанию подходили совсем другие определения: вулкан, адское пламя.
Джулия сделала глубокий вздох.
— Эмма, у меня есть еще один вопрос.
Экономка радушно заулыбалась.
— Спрашивайте, моя госпожа. Вы же знаете, что Эмма Бил все честно и откровенно расскажет вам. — Женщина поставила чашки с чаем на блюдца и понесла их к столу, за которым сидела Джулия.
Эмма оказалась права в прошлый раз, мелькнуло в голове Джулии. Эмме можно доверять, решила она.
— Что должен делать мой муж, чтобы я забеременела? — выдохнула в конце концов девушка.
В ответ раздался звук двух разбившихся чашек, которыми так дорожила Эмма!
Глава X
Эмма ответила на все вопросы с терпеливостью и мудростью опытной женщины. Джулия от всего сердца пожалела о том, что не догадалась задать ей эти вопросы до замужества.
Чтобы хоть как-то отвлечься от безрадостных мыслей, Джулия с головой окунулась в обязанности хозяйки Кимбервуда. Еще в Дейнскорте она поклялась, что как только ей представится такая возможность, она непременно сделает все, чтобы облегчить тяжелую жизнь арендаторов, которых безжалостно притеснял ее отец.
Сейчас у нее были и возможность, и деньги. Но вскоре она с удивлением обнаружила, что Брейдер уже опередил ее и сам позаботился о нуждах арендаторов. Куда бы она ни приехала, везде слышала слова благодарности в адрес мужа и нового управляющего, назначенного им.
Джулия почувствовала себя бесполезной.
И все же она нашла себе занятие, продавая лекарственные отвары и настои от крупа, которые готовила Эмма. Помогала ей в этом жена приходского священника, которая долго не могла выбрать, как обращаться к Джулии: леди Джулия или миссис Вульф. Джулия внимательно выслушивала, выражая искренние соболезнования, жалобы молодой супруги фермера на тяготы беременности. И с восхищением наблюдала за работой кочующего кузнеца, который решил обосноваться в Кимбервуде. Каждый день она проводила по часу с Нэн, получая удовольствие от их укрепляющейся дружбы.
Но все это время ее неотступно преследовали мысли о Брейдере.
Сознание девушки снова и снова воспроизводило их разговор той ночью. Ей хотелось повернуть время вспять и изменить все события того вечера. Джулии хотелось сыграть свою роль по-другому, хотелось быть более недоступной, заставить его прийти к ней, а не наоборот. Она представляла себя более возвышенной и находчивой. И видела Брейдера покорным, потрясенным ее шармом, ее внешностью, умоляющим уделить ему внимание.
Но образ смиренного Брейдера долго не удерживался в воображении, будучи слишком нереальным. Поэтому Джулии хотелось, чтобы она просто не спускалась по лестнице и не заходила в кабинет мужа.
Иногда ночью, когда она оставалась один на один со своими мыслями, ее чувства вдруг обострялись, живо напоминая об ощущениях, которые пробуждали в теле прикосновения Брейдера. Объяснения Эммы преследовали девушку. И Джулия, прислушиваясь к себе, с удивлением обнаружила затаенную неутолимую жажду. Но жажду чего?
В такие поздние ночные часы она не находила себе места. Ей казалось, что она выпустила могущественного джина из сосуда, и теперь пришло время расплачиваться. Но девушка не была уверена, справится ли с этим.
Каждый день Брейдеру отправляли в Лондон, где бы он ни находился, сообщение о состоянии здоровья Нэн. Джулия решила, что посыльные, видимо, добираются до Лондона часа через три после отъезда из поместья, и то, если гонят лошадей сломя голову. Брейдер, в свою очередь, прислал больше дюжины распоряжений, адресованных управляющему, старшему конюху, Фишеру, а также письмо матери и… записку Джулии.
У девушки некоторое время не хватало духу, чтобы распечатать конверт. Записка содержала ничего не выражающие фразы, являлась классическим примером светского этикета. Рассматривая отчетливый с легким наклоном почерк Брейдера, Джулия размышляла о причинах, которые побудили его прислать записку. На самом ли деле мужа интересовало, как «поживала» его жена, или он просто считал дурным тоном, отправляя письмо матери и всем остальным, не послать записку супруге?!
Джулия не ответила на письмо. В голове крутилось много слов, но когда дело дошло до того, чтобы изложить их на бумаге, девушка ничего не могла придумать. К тому же гордость не позволяла ей показать мужу свои детские каракули.
Брейдер вернулся в Кимбервуд поздно вечером в субботу, когда вся прислуга уже готовилась ко сну. Джулия, услышав его голос, желающий Хардвеллу доброй ночи, готова была поклясться, что он ей приснился. Но затем поняла, что уже не спит.
Встав с кровати, она подошла на цыпочках к двери и приоткрыла ее, оставив узкую щель. Через несколько секунд в поле зрения появился Брейдер.
Мерцающий свет свечи, которую он держал в руке, играя тенями, подчеркивал мрачность его облика. Влажные от дождя темные волосы, зачесанные назад, придавали его внешности зловещий вид. Воспаленное воображение девушки живо представило Брейдера в образе разбойника с большой дороги. По ее спине мгновенно пробежал холодок.
В центре холла он задержался и посмотрел на дверь в комнату Джулии. Ей показалось, что муж заметил, как она подглядывала, и она испуганно отпрянула от щели. Но если Брейдер и заметил что-то, то, во всяком случае, не подал вида. На секунду девушка решила, что он собирается постучать в ее дверь. Но он лишь неопределенно тряхнул головой и переступил порог своей спальни.
Воскресное утро выдалось холодным и дождливым. Бетти разбудила Джулию и сообщила, что миссис Эллиот и миссис Браун встревожены. Оказалось, что мать Брейдера настаивала на посещении церкви, и никакие увещевания женщин не могли заставить Нэн изменить свое решение.
Джулия быстро закуталась в теплый фланелевый халат и побежала в комнату Нэн. Она не была уверена, сможет ли помочь, но не сомневалась в том, что прогулка в такую ноябрьскую морось может оказаться губительной для здоровья Нэн.
