Кэти Максвелл - Обретенный рай
Внезапно раздался слабый, похожий на царапанье стук в дверь. Но Джулия встрепенулась так, словно услышала барабанную дробь.
— Джулия! Открой дверь! — мягким, но требовательным голосом позвал Брейдер.
Она не ответила. У нее не было желания встречаться лицом к лицу с мужем. Она подумала, что если она промолчит, то он, вероятно, решив, что она заснула, уйдет.
— Джулия! — голос стал более настойчивым. — Открой дверь.
Она открыла было рот, но не смогла выдавить ни звука. Затем кашлянув, ответила:
— Нет. — На больше у нее не осталось сил. До нее донесся его раздраженный вздох. На этот раз в его голосе чувствовалась скрытая угроза. — Джулия, если ты не откроешь дверь по доброй воле, я, хочешь ты или нет, все равно войду. Нам нужно поговорить. Сегодня. Сейчас.
Ком подступил к горлу девушки. Почему ее дед в свое время не приказал поставить на дверь спальни замок? Огромный, тяжелый, средневековый замок, способный выдержать натиск инквизиции… и ее мужа.
Он снова постучал, уже громче. Джулия, не дожидаясь очередного ультиматума, бросилась к комоду, быстро выдвинула ящик и, перерывая белье, нашла старую фланелевую ночную рубашку. В тот момент, когда она натягивала ее на голову, Брейдер повернул ручку двери и сказал:
— Джулия, я вхожу.
Брейдер шагнул в комнату.
И снова Джулию поразило невидимое поле, окружающее его могучую фигуру, которая, казалось, заполнила всю комнату. Брейдер закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Его рубашка была заправлена в брюки, но не застегнута, и конусообразный вырез обнажал шею и грудь. Он выглядел необыкновенно привлекательным.
— Джулия. — Ее имя прозвучало так, словно он собирался произносить торжественную речь.
Она ждала продолжения. Ей хотелось, чтобы слова заглушили шум дождя за окнами и подавили чувство незащищенности. Ей хотелось забыть о том, что они одни в комнате. Но говорить она была не в состоянии. Ее руки, буквально свисая по бокам, нервно теребили складки фланелевой рубашки. Ее лицо горело от негодования, но она мужественно встретила взгляд Брейдера.
Брейдер первым отвел глаза. Не дождавшись вежливого приглашения войти, он подошел к креслу и уже начал было садиться, но затем неожиданно вздрс гнул и шагнул назад. Нахмурившись, он приблизился к камину, облокотился на край выступа и бросил на Джулию полный упрека взгляд. В его глазах сквозило обвинение. Но она ума не могла приложить, в чем он мог винить ее. Если у кого и был повод жаловаться, так только у нее.
Не желая встречаться с мужем взглядом, Джулия опустила глаза на пальцы ног, видневшиеся из-под длинной рубашки.
— Почему ты не сказала мне, что ты девственница?
Ее щеки обдало жаром. Она подняла голову и вынужденно ответила:
— Не представляю, как можно обсуждать подобные вещи. Кроме того, разве ты поверил бы мне?
— Вчера ты призналась, что провела ночь с офицером. — Его слова прозвучали как обвинение.
— Я действительно провела с ним ночь. — Джулия бросила ответное обвинение. — Но он не делал «это» со мной.
— Джулия, я не ожидал, что ты окажешься Дев… — Заметив выражение ее лица, он тряхнул головой, словно мысленно соглашаясь с собой, осторожно добавил:
— Но я не причинил тебе боли, правда?
— Боль? — Он, видимо, не думал, что она рискнет ответить на его вопрос, решила Джулия. Боль была, но ее поразил акт сам по себе. То, что Брейдер делал с ней, показалось вульгарным и оскорбительным. — Мне не понравилось это. — Сухо заявила она, подавляя дрожь негодования.
Брейдер с подозрением взирал на нее.
— Разве твоя мать никогда… Нет, не могу представить леди Маркхем, обсуждающую столь щекотливый вопрос. Но неужели никто так и не рассказал тебе о том, что происходит между женщиной и мужчиной?
— И не подумаю отвечать. Это мое личное дело, — огрызнулась Джулия и горделиво подняла голову, твердо намереваясь сохранить то, что осталось от ее гордости.
Брейдер некоторое время задумчиво смотрел на жену, затем сам ответил на свой вопрос:
— Конечно, никто не говорил. Не мог сказать. — Он сделал глубокий вдох и шумно выпустил воздух. — Джулия, то, что произошло между нами в кабинете, — на мгновение он замолчал, испытывая неловкость, развел руками в воздухе, показывая на них двоих, и продолжил, — вполне естественно… для отношений между женщиной и мужчиной.
У Джулии не было никакого желания обсуждать столь пикантный вопрос сейчас. Тем более с Брейдером.
— Не смей говорить со мной, как с ребенком!
— Если бы ты не была наивной, как ребенок, то мне вообще не нужно было бы начинать этот разговор, — бросил в ответ он.
— С меня достаточно! — Джулия кинулась к двери. — За один день я слишком натерпелась от тебя!
Нога Брейдера молниеносным движением наступила на край шелкового халата, выступающего из-под фланелевой рубашки. Не успела Джулия сделать и шага, как тело ее дернулось назад, словно пригвожденное к полу. Ее щеки заполыхали огнем, как пламя на ветру. Она мысленно проклинала себя за то, что забыла об этом пресловутом, путающемся под ногами шелковом халате.
— В данный момент, вы, леди Джулия, не на трон восходите, так что оставьте подобный царственный тон для более подходящего случая.
— Отпусти меня, — процедила она сквозь стиснутые зубы.
Брейдер убрал ногу. Пола халата потянулась за Джулией, словно шлейф вечернего платья. Она почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза и попыталась сдержать их. Но одна слезинка, вырвавшись помимо ее воли, быстро побежала по щеке. Джулия отказывалась признаваться в собственной слабости.
Брейдера одним широким шагом приблизившись к Джулии, поймал слезинку кончиком пальца. Его суровый взгляд смягчился. — То, что я делал, должно быть, действительно потрясло тебя. Тем более что ты не была готова. Но поверь мне, я был убежден, что ты знала, на что идешь. Ты ведь предлагала мне заниматься с тобой любовью.
— Я не говорила ничего подобного!
— Когда женщина без приглашения входит в уединенную комнату мужчины и не скрывает, что ее обнаженное тело прикрыто лишь тонким шелковым халатом, — Брейдер замолчал, желая особо выделить последующее заключение, — то ей не нужно спрашивать разрешения у апостола Павла.
Джулия не сочла нужным опровергать это заявление. Она, не мигая, словно окаменев, смотрела на стену за спиной Брейдера.
Он тихо чертыхнулся и провел рукой по волосам.
— Джулия, честно говоря, я не знаю, что сказать.
— Не нужно ничего говорить.
— Джулия…
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты немедленно покинул мою комнату.
— Извини меня, пожалуйста.
Джулия не поверила своим ушам, услышав извинение Брейдера, и от изумления потеряла дар речи. Брейдер? Приносит извинения? Она подняла на него глаза.
