Вирджиния Хенли - Блестящая партия

«Как, например, ты усмирила своего супруга, матушка?» — подумала Джорджина, но вслух ничего не сказала.

Джейн не обратила внимания на слова сына и снова повернулась к дочери:

— Да, я очень довольна. Нелегко вызвать к себе интерес такого мужчины, как герцог Бедфорд, и удержать этот интерес тоже нелегко. Честно говоря, ты поставила перед собой труднейшую задачу. Но если у тебя получится, награда превзойдет самые безумные мечты.

Джорджина взвесила все «за» и «против», заключающиеся в растущих надеждах матери. Из чистого озорства она сообщила:

— Френсис Расселл поцеловал меня сегодня.

— О, моя дорогая девочка! Видишь, чего можно достичь, если заняться чем-то всерьез?

У Джейн был такой вид, будто она уже слышит звон свадебных колоколов.

«Когда Френсис целовал меня, мне на миг представилось, что это Джон. — И в этот миг Джорджина чувствовала себя решительно порочной. Теперь она вздрогнула, вспомнив все это, и погрузилась в мечты. — Маменька думает, что заарканить Бедфорда — труднейшая задача, но завлечь и пленить Джона — задача в тысячу раз сложнее. Он относится ко мне совершенно неодобрительно, и, как мне кажется, один мой вид вызывает у него отвращение. Мысль о таком соблазнительном и возбуждающем достижении разжигает мое воображение, и у меня дух захватывает».

— Снег пошел! Посмотрите, какие крупные хлопья, — сказал Хантли.

Внезапно Джорджина осознала, где находится.

— Ах как красиво! Джордж, вели кучеру остановить карету. Я хочу выйти и пройтись пешком под снегом.

— Ты сошла с ума, Джорджи? — Джейн плотнее закуталась в плащ.

— Тебе полезно потакать своим внезапным порывам. — Хантли постучал серебряным наконечником своей трости о крышу кареты. — Мы с Джорджи дойдем отсюда до дому пешком. Движение на улицах уже началось, и очень скоро девственный снег превратится в месиво.

— Слава Богу, я уже не такая молодая и не такая глупая, — сказала Джейн.

Джорджина выбралась из кареты и подняла лицо, чтобы снежные хлопья падали ей на губы и веки.

Брат снова предостерег ее, напомнив о том, что Бедфорд — человек с весьма свободной моралью.

— Джордж, это просто игра! И у этой игры две цели — она нравится маменьке и ужасно забавляет меня.

— А что, если Расселл серьезно увлечется тобой? — Тут Джордж услышал ее смех. — Ведь он тe6e совершенно несимпатичен?

— Угадал.

Джордж покачал головой и пошел по улице. Увидев его немного впереди, она решила, что из него выйдет хорошая мишень, схватила горсть снега, сделала снежок и запустила им в брата.

— Прямо в яблочко!

Джордж обернулся и, смеясь, тоже слепил снежок и пошел в наступление.

Веселый смех Джорджины разносился по улице. Она нагнулась, слепила второй снежок и снова бросила.

Джордж присел, и холодный снаряд попал в мальчика, который шел по улице на небольшом расстоянии от них. Мальчик восторженно закричал, тоже слепил снежок и швырнул им в молодую леди, устроившую такую забаву. Внезапно он узнал ее и подбежал к ней.

— Джорджи! Как я рад вас видеть!

— Это вы, Джонни? Что вы здесь делаете в такое время?

— Я провел ночь у папы. Он провожает меня обратно в школу.

— А, понятно. — Джорджина увидела, что отец Джонни действительно идет рядом с сыном. Вдруг ее сердце преисполнилось сочувствия к мальчику. — А вам нравится в школе, Джонни?

— Мне нравятся классы и уроки, и книги нравятся, но… — Он запнулся. — Я не люблю ночь.

— Это понятно.

— Я люблю снег — и надеюсь, он пролежит до Рождества.

Вдруг его оживленное личико изменилось, как будто он вспомнил, что на этот раз Рождество будет невеселым.

Джорджина тоже опечалилась.

— Рада, что мы неожиданно встретились.

— Хорошо было увидеть вас, Джор… я хочу сказать — леди Джорджина.

Она подошла к брату, который беседовал с Расселлом, и услышала, как Джордж сказал:

— Примите мои соболезнования.

— Благодарю вас, Хантли, — коротко проговорил Расселл.

Его темные глаза на миг остановились на Джорджине, и она поняла, что он увидел вечернее платье под ее бархатным плащом и понял, что она всю ночь веселилась. Потом Расселл с Джонни пошли дальше. Она разозлилась из-за того, что его короткий взгляд заставил ее сердце биться быстрее, тогда как было очевидно, что он относится к ней совершенно неодобрительно.

— Бедняга, — сказал Джордж.

— Ради Бога, не нужно его жалеть. Меньше всего ему хотелось бы, чтобы его кто-то жалел.

— Он, кажется, никогда не улыбается.

— Он из тех людей, которые скрывают, когда им хорошо, — успокоила она брата.

Джорджине стало холодно, и она ускорила шаг. Когда они с братом дошли до своего дома на Пэлл-Мэлл, Джордж остановился и стал смотреть, как она поднимается по ступеням парадной лестницы.

— А ты еще не хочешь спать? — удивленно спросила она.

Он загадочно улыбнулся.

— Хочу — только не в своей спальне.

«У тебя действительно есть какая-то женщина, которую ты прячешь ото всех. Если бы у меня не замерзли ноги, я бы пошла за тобой».

* * *

Когда Джон Расселл с сыном Подошли к воротам Вестминстер-скул, Джонни сказал немного вызывающим тоном:

— А мне нравится леди Джорджина. Она всегда такая…

Он замолчал, не сумев найти нужного слова, чтобы пояснить, какая именно леди Джорджина.

— Живая? — предположил его отец.

— Я… я не хотел сказать ничего непочтительного о маменьке, — пробормотал Джонни.

— Я знаю, что ты не хотел, Джонни. Этот снег напоминает мне о том, что на горизонте рождественские праздники. Ваш дядя Френсис всегда проводит Святки в Уоберне. Твои братья сказали мне, что именно там им хотелось бы провести каникулы. А тебе хотелось бы поехать в Уоберн?

— А ты там будешь?

— Я пробуду там до сочельника, но после этого собираюсь поехать домой в Тависток. За многие годы это стало у меня традицией — проводить Святки с моими избирателями. Эти люди — труженики и ждут рождественских праздников с нетерпением.

— А можно, я… то есть не мог бы ты…

Голос Джонни замер, словно он испугался, что его надежды неосуществимы.

— Не мог бы я взять тебя с собой? — договорил Джон за сына. — Если считаешь, что в Тавистоке тебе будет веселее, чем с братьями в Уоберне, я, конечно, возьму тебя с собой.

— Мне веселее всего там, где ты, папа.

Джон был глубоко тронут. Он обнял сына и привлек к себе.

* * *

Светская жизнь в ноябре была необычайно насыщенна, но когда наступил декабрь, она превратилась просто в водоворот — все были засыпаны приглашениями на приемы и балы.