Барбара Картленд - Дракон и жемчужина
Губы ее тянулись к его губам. Но он поцеловал ее в лоб, а потом нежно провел языком по дугам густых черных бровей, в который раз удивляясь совершенству и безупречности их формы.
— Боже, до чего же ты хороша! — не смог сдержать восхищенный возглас Стэнтон. — И вся ты принадлежишь и будешь принадлежать мне одному!
Он немного приподнялся, чтобы заглянуть любимой в глаза:
— Учти, я ревнив! Я готов ревновать даже к воздуху, которым ты дышишь, к птицам, чье пенье ты слушаешь, к цветам, до которых ты дотрагиваешься! Ты моя, моя! Я не могу делить тебя ни с чем и ни с кем!
— В мире нет ничего… кроме тебя…
Он ощутил, как Цзывана притягивает к себе его голову, изгибаясь, чтобы быть ближе к любимому.
Но, избегая ее губ, Стэнтон поцеловал сначала маленький прямой носик, потом подбородок, потом уголок рта.
Он чувствовал, какое пламя разгорается в этом хрупком, но сильном теле. Руки все крепче обвивали его, дыхание становилось все чаще.
И вот наконец его губы прильнули к ее губам.
В эту секунду мощная волна страсти подхватила и понесла их в страну чудес, столь восхитительных, столь совершенных, что экстаз, который испытывали оба, граничил с острой, но такой сладкой болью.
Прижимая Цзывану все ближе и ближе к себе, пока они не слились в единое целое, Стэнтон Вэр все яснее понимал, что обрел наконец ту безупречную жемчужину, которую искал всю свою жизнь.
Эту жемчужину дано обрести немногим, поскольку она заключена в любви, которую посылают боги, в любви чистой и просветленной.
Утро принесло с собой пение птиц, сияние солнца, отражавшегося в воде каналов, аромат лилий в вазах, который смешивался с ароматом цветов в саду.
Лежа в сладкой полудреме, не выпуская из объятий молодую жену, Стэнтон Вэр лениво думал, что счастье достигло той точки, когда уже трудно сказать, находишься ли ты все еще на земле или воспарил в иные миры.
Он не двигался, но Цзывана, должно быть, почувствовала, что возлюбленный уже не спит, и спросила:
— Тебе хорошо? Ты счастлив?
— Я как раз хотел спросить тебя о том же, моя радость.
— Я никогда в жизни не верила, что такое счастье существует, что мужчина может быть… таким сильным и в то же время исполненным нежности.
— Но ведь ты совершенство, — повторил Стэнтон те слова, которые произнес за ночь уже тысячу раз.
Девушка осторожно освободилась из кольца любящих рук, спустилась с кровати и накинула халатик, откинув волосы жестом, столь естественным и грациозным, что его можно было сравнить с грацией летящей птицы.
— Уже утро! — воскликнула она, словно удивившись.
— Ночь показалась тебе слишком длинной или слишком короткой? — внимательно глядя на любимую, спросил Стэнтон.
— Непростительно короткой! Она пролетела, промчалась, пронеслась. И вот уже вчера ушло в прошлое и больше никогда не вернется.
— А тебе хотелось бы повторить вчерашний день?
— Вчерашний день, вернее, ночь… моя первая брачная ночь… была так прекрасна, что я хотела бы удержать ее, не позволить этому чуду покинуть меня.
— Но ведь впереди еще много-много других дней и ночей, в которых мы всегда будем вместе.
— Я знаю — я уверена, что каждая из них будет прекраснее и совершеннее предыдущей.
В эту минуту на мостике раздались мягкие шаги Иня.
Стэнтон Вэр встал с кровати.
— Я принес новости для госпожи, — проговорил Инь, кланяясь.
— В чем дело? — со страхом в голосе спросила Цзывана.
— «Боксеры» вошли в столицу. Они уже повсюду. Жгут церкви и постройки, принадлежащие иностранцам.
Цзывана невольно шагнула к мужу, и тот крепко обнял ее, словно защищая.
— Горят две католические церкви, — продолжал свой печальный доклад Инь, — американская пресвитерианская миссия и многие другие.
— А люди? — быстро спросил Стэнтон Вэр.
— Люди очень напуганы. «Боксеры» производят много шума и грозят уничтожить любого, кто попытается остановить их. Они уже убивают тех, кого считают христианами.
— А что происходит в Запретном городе? — уточнил майор.
— Трудно сказать наверняка, сэр, но ходят слухи, что императрица приказала своей армии выступить к железной дороге, чтобы преградить путь иностранным войскам.
— Так значит, все-таки война! — негромко произнес Стэнтон Вэр.
Цзывана вскрикнула:
— И никак нельзя остановить бандитов?
— Боюсь, что нет.
Несмотря на все усилия Цзываны убедить возлюбленного не рисковать, Стэнтон Вэр все-таки отправился в город, чтобы своими глазами увидеть, что происходит.
Он понимал, как опасно появляться возле английского или американского представительств, поэтому решил, что самый верный способ все разузнать — это поговорить со своей давней приятельницей с красивым именем Бесконечный Восторг.
Надев, как и накануне, простой китайский костюм, майор отправился к Дому тысячи радостей.
Улицы были запружены бандитами. Они вопили и кривлялись перед толпой, внимательно следя, не появится ли иностранец или китаец-христианин.
К счастью, Стэнтон Вэр умел маскироваться, а кроме того, он помнил урок, преподанный ему когда-то: «Если ты не хочешь, чтобы тебя заметили, представь себя невидимым. Ведь мысли важны так же, как одежда. Они создают ауру, которая доступна восприятию других».
И вот, старательно представляя себя невидимым, он беспрепятственно миновал самые шумные улицы и площади и наконец оказался на улице Цветов, а через минуту — перед Домом тысячи радостей.
Войдя, он попросил проводить его к хозяйке.
— Ты с ума сошел? — испуганно воскликнула она, едва они остались наедине. — Как можно ходить по Пекину в это время, когда в любой момент может произойти непоправимое?
— Я в безопасности, — ответил Стэнтон Вэр, — но мне очень нужна твоя помощь, Бесконечный Восторг. Невозможно понять, что происходит в стране, в городе.
Она внимательно посмотрела на него, а потом совсем тихо произнесла:
— Вчера вечером здесь был принц Дуань. Он выпил много лишнего и начал хвастаться.
— И что же?
Бесконечный Восторг села поближе к своему собеседнику и проговорила:
— Я не доверяю даже Счастливым Часам, той девушке, с которой он проводил время. Она могла не все мне передать. Поэтому я, вопреки своим правилам, подслушивала сама. Он намеревается разжечь войну, страшную, кровопролитную войну между вашими людьми и нашими.
— Это-то я от него как раз и ожидал, — проговорил Стэнтон Вэр. — Но ведь старая императрица не может быть так глупа, чтобы надеяться на победу Китая с теми скромными силами, которыми он обладает. Неужели она рассчитывает на поддержку практически безоружных «боксеров»?
