Невероятный сезон - Розалин Ивз
Краем глаза она видела, что тетя пытается привлечь ее внимание, вероятно, чтобы сказать, что она слишком бесцеремонна, предлагая так много, но Талия не жалела об этом. Разве цель бала – всего брачного рынка – не заключалась в том, чтобы найти кого-то, с кем она могла бы разделить жизнь? Талия не хотела искать никого другого, встретив Джеймса Дарби.
– А что, вальсов нет? – спросил он.
Талия с сожалением покачала головой.
– Нет. Тетя считает их слишком скандальными, хотя их и танцуют в «Олмаке».
– Тогда я возьму «Аллеманду» и танец перед ужином, – сказал Джеймс.
Он склонился, и Талия уловила исходящий от него знакомый аромат лаванды и цитруса.
– Я бы забрал их все, но не хочу ставить в неловкое положение вас или вашу семью.
Джеймс и Эмма двинулись дальше. Наконец, череда гостей поредела, и дядя Джон повел их в бальный зал. Благодаря новообретенной популярности Грации и репутации тети Гармонии как хозяйки – никакого разбавленного пунша собственного приготовления на ее вечерах, спасибо большое, – вечер приобрел статус «обязательного к посещению», и в бальный зал набилось слишком много людей, чтобы свободно передвигаться.
Талия протанцевала первые несколько танцев с партнерами, которых тут же забыла. Третий танец она обещала Адаму. Она ожидала, что он скажет что-нибудь язвительное по поводу присутствия мистера Дарби, но он заметил только:
– Ты хорошо выглядишь.
Затем погрузился в молчание, его движения казались механическими.
– Пенни за твои мысли? – сказала Талия, когда танец свел их вместе.
Адам встряхнулся.
– Приношу извинения. Я задумался. Сегодня получил письмо от отца, в котором он призывает меня наслаждаться пребыванием в Лондоне и оставаться тут столько, сколько захочу, но не могу отделаться от чувства, будто он что-то скрывает. Когда я приехал в Лондон, то планировал задержаться здесь до этого бала, а затем вернуться… ты знаешь, он еще не полностью восстановился, и, кроме того, моя учеба у твоего отца… Но потом мы с Калли обручились, и твоя тетя, похоже, ожидает, что я останусь.
– Не понимаю, почему ты должен это делать, если беспокоишься об отце. У Калли есть… – «Я», – подумала Талия и спохватилась. – У Калли есть Грация и наша тетя, к которым она может обратиться, если понадобится. С нами все будет в порядке, если тебе нужно вернуться домой. Калли не может ждать, что ты станешь постоянно ухаживать за ней, как если бы… – «Как если бы вы любили друг друга».
– Я хочу поступать с ней правильно, даже если наша помолвка не совсем обычна.
Танец отдалил их друг от друга.
– Но? – спросила Талия, когда они снова сошлись.
– Но мой отец – раздражительный старик, который воспринимает боль как слабость и не признается, что нуждается во мне, даже если не может самостоятельно добраться из спальни в уборную. – Адам смущенно посмотрел на нее. – Прошу прощения.
– Мы слишком долго были друзьями, чтобы меня смутили твои слова об уборной, – сказала Талия. – Разве у него нет человека, который помогал бы ему?
– Да, но он не может делать все, что требуется, если отец нездоров.
– Если это поможет, тебе следует вернуться домой. Мы освободим тебя на пару дней.
Адам кивнул, на его лице отразилось облегчение.
– Ты права, спасибо. Думаю, что вообразил себе лишнего. Ты присмотришь за Калли?
– Я могу попробовать, но сомневаюсь, что она хочет, чтобы я присматривала за ней, – призналась Талия. Они по-настоящему не разговаривали с тех пор, как обменялись гневными репликами после посещения музея. Дни, предшествовавшие балу, заполняла такая суета, что было легко избегать друг друга.
Шаги танца разделили их, на некоторое время соединив с новыми партнерами, прежде чем снова свести вместе.
– Тебе следует помириться с ней, – сказал Адам, продолжая их разговор с того места, на котором они остановились. – Эта отчужденность ранит вас обеих.
– Будешь ли ты так же откровенен со своими прихожанами? – спросила Талия.
– Только с теми, кого хочу видеть счастливыми, – ответил он. – Почему ты с ней не поговорила?
– Я пыталась… и все закончилось ссорой. – «Лицемерка», – так назвала ее Калли.
Адам слегка улыбнулся.
– Дай угадаю… ты почувствовала прилив великодушия и пошла к Калли, чтобы простить ее, а она бросила прощение тебе в лицо?
Когда он увидел выражение Талии, его улыбка стала шире.
– Я знаю тебя большую часть жизни. Знаю, как меняется твое настроение. – Он вздохнул. – Калли не хочет твоего прощения, Талия. Она хочет, чтобы ты извинилась.
– О, – сказала Талия, обдумывая это. – Она и от тебя ждет того же?
– Возможно. – Адам снова вздохнул.
– Стало бы проще, если бы мы обе не были такими упрямыми, – призналась Талия. – Мы унаследовали это от мамы.
Свет отразился от очков Адама, когда он посмотрел на нее.
– Калли не упрямая… она добрая и щедрая до невозможности.
Талия рассмеялась.
– И ты утверждаешь, что знаешь нас! Калли упряма как железный прут, спрятанный в пуховой перине. Мягкая и податливая по большей части, пока не доберешься до сердцевины, и тогда ее невозможно сломить. Она не проявляет такой силы воли, когда дело касается только ее самой.
Если бы это было не так, они, возможно, не оказались бы в столь затруднительном положении.
Адам посмотрел на нее слегка испуганно.
«Боже», – подумала Талия. Может, у них с Калли была какая-то надежда.
Помимо танца и беседы с Адамом, только время, проведенное с Джеймсом, показалось ей стоящей частью вечера. Они кружились в элегантных па «Аллеманды», взявшись за руки, соединив их над головой и поворачивая друг друга в танце. Они кружились так, что могла заболеть голова, но Талия скорее наслаждалась ощущением того, что комната расплывается перед ней, чтобы остановиться, когда в фокусе оказывалось лицо Джеймса. Каждый раз он улыбался ей, и каждый раз внутри нее все трепетало.
Они говорили обо всем и ни о чем в те моменты танца, которые соединяли их: о поэзии и философии, о том, как странно проходит время в обществе, будто растягиваясь, а время с близкими по духу пролетает незаметно.
– И пока танцуешь? – спросила Талия.
– С вами – быстрее всего, – сказал Джеймс, улыбаясь ей сверху вниз.
Последовало еще несколько танцев, которые едва ли стоили внимания, хотя Талии выпало танцевать с мистером Левесоном, и она нашла его на удивление разговорчивым, несмотря на его устрашающую репутацию.
Ко времени, когда Джеймс подошел, чтобы пригласить ее на танец перед ужином, Талию уже тошнило от толпы и бального зала.
– Здесь так душно. Можем мы прогуляться по террасе? – Она хотела
