Дина Джеймс - Сцены страсти
– «Ты хочешь уходить? – Ее голос обрел силу. – Но день не скоро: то соловей – не жаворонок был».
Сцена седьмая
Так поступлю не то что из любви, А ради тайных замыслов моих.[15]
Держа в руке саквояж, Миранда распахнула дверь комнаты, которую она занимала вместе с Адой. При виде Шрива Катервуда, прислонившегося к стене коридора, она застыла на месте. Встретившись взглядом с недоуменным взглядом его черных глазах, она почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки. Но она с вызовом вздернула подбородок и направилась к выходу.
– Я ухожу. Еще один такой вечер я не выдержу.
– Почему? Ты ведь хорошо играла сегодня. По-настоящему хорошо. – Шрив выпрямился.
– Хорошо! Да публике все равно, хорошо я играла или нет! Все, что они могли видеть, это моя… моя… О Боже! – Она направилась вниз в вестибюль.
Шрив дошел с ней до верхней площадки лестницы, потом преградил ей дорогу.
– Я знаю, ты расстроилась из-за этого.
– Расстроилась?! Да я так разозлилась, что готова убить кого-нибудь. – Она свирепо взглянула на него; ее глаза сверкали как кинжалы. Было ясно, что она с удовольствием выбрала бы своей жертвой его. – И одновременно мне так стыдно, что я готова умереть. Я хочу поскорее убраться отсюда.
– Сейчас уже ночь, Миранда. Ты не можешь бродить по улицам одна.
Решимость, однако, не покинула ее.
– Я не могу здесь оставаться. Вы все притворялись моими друзьями, но никто из вас не сказал, как все будет выглядеть на самом деле. Никто из вас не сказал мне правду.
– Ты останешься, если я пообещаю, что это никогда не повторится?
– Нет!
Она попыталась проскользнуть у него под рукой, но он схватил ее за руку и повернул к себе. Миранда начала вырываться, но он не отпустил ее, а, наоборот, положил ей руки на плечи. И хотя он не сделал ей больно, он держал ее достаточно крепко, так что она не могла освободиться.
– Я признаю свою вину в том, что велел Джорджу и Майку установить здесь эту кровать. Но я сделал это, чтобы защитить тебя.
– Защитить меня! – Ее голубые глаза гневно засверкали. – Ну, конечно! Как же я не догадалась? Ты защищал меня тем, что бросил на кровать и угрожал стянуть с меня платье. Так я должна была чувствовать себя в большей безопасности. Отпусти меня!
Шрив опустил голову, как бы разглядывая что-то на полу. Когда он поднял глаза, на лбу у него появилась морщинка, уголки губ печально поникли. Он заговорил тихим, нежным голосом, словно умоляя ее.
– Миранда, прошу тебя. Ты должна мне верить. Я действительно сожалею о том, что заставил тебя играть Джульетту.
Она вгляделась в его лицо, пытаясь понять, искренне ли он говорит.
Он посмотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на ее решительно поднятый подбородок, нежные щеки, горевшие румянцем, бледную кожу на виске, где билась голубая жилка.
– Ты такая молодая, – прошептал он. – Такая молодая и совершенно неопытная. И ты так упорно работала. Я понимал, что заставляю тебя делать то, что противно твоей натуре. Но я прежде всего хотел защитить тебя. Я думал… – он поднял глаза к небу, – я думал, что ты будешь ужасно плохо играть, и публика начнет топать ногами и смеяться. Иногда зрители бывают очень грубыми: они кричат и ругаются. Иногда они бросают в актеров гнилые овощи. А случается – даже камни.
– Камни?!
С тяжелым вздохом Шрив опустил голову.
– Ты же видела шрам на щеке Майка. Глаза Миранды расширились от ужаса. Она печально покачала головой и машинально прижала руку к своей щеке.
– Значит, кто-то бросил в него камнем? Шрив кивнул, продолжая внимательно наблюдать за ней.
– Он всю свою жизнь был актером, но когда такое случилось, он готов был уйти из театра. Он почти отказался от своей карьеры. Ведь это было бы ужасной ошибкой, правда?
– Да, конечно.
– Ты должна понять, что я не мог допустить, чтобы нечто подобное случилось с тобой. Особенно в день твоего дебюта.
– Но…
– Чтобы на твоей прекрасной коже остались синяки и царапины. – Он провел пальцем по ее щеке. – Я не мог рисковать.
Миранда поежилась.
– Спасибо за заботу…
– Но оказалось, что у тебя есть природный талант. – Он перестал держать ее за плечи, а вместо этого обнял рукой за талию. Прижимая девушку к себе, он медленно, шаг за шагом, повел ее в вестибюль, продолжая тихо говорить с ней. – Ты молода, но в тебе есть подлинный талант.
Ее глаза засияли как звезды от этой грубой лести. Шрив почувствовал легкое смущение, даже стыд. Но дело было прежде всего.
– Миранда, твой талант сохранил тебя от всех опасностей. А что касается угрозы снять с тебя платье… Я скорее отрезал бы себе руку, чем совершил столь варварский поступок!
– Но ты угрожал мне.
– Верно. Но это была пустая угроза. А в гневе ты особенно хорошо играла. Вся твоя страсть вылилась наружу и передалась публике. И зрители полюбили тебя.
Слова «полюбили тебя», сказанные нежным голосом Ромео, заставили ее затрепетать. Завороженная красотой его лица, звуками его глубокого голоса, такого нежного, такого красивого, она не заметила, что они прошли мимо ее комнаты и оказались возле комнаты Шрива, дверь в которую он открыл.
– В этом и есть суть игры актера, – пробормотал он. Он взял саквояж из ее послушных пальцев и закрыл дверь. – В выражении страсти.
– С-страсти?
– Да, страсти. – Он смотрел на нее сверху вниз.
– Я… я…
– Именно страсти, – с мягкой настойчивостью повторил он. Его пальцы ласкали ее висок, поправляя выбившуюся прядь волос. Он поцеловал ее щеку, уголок рта, нижнюю губу. – Не притворяться, а чувствовать. Тогда твой личный опыт отразится в твоей игре на сцене.
Миранда задрожала, когда его теплое дыхание коснулось ее шеи. Кожу опалило огнем. Шрив начал ласкать ее руки, прижимать ее к себе, побуждая обнять его за талию. Не сознавая, что он делает, Миранда вдруг оказалась рядом с кроватью. Губы Шрива скользнули по ее щеке и начали ласкать мочку ее уха.
Ее ноги коснулись края кровати.
– Шрив, – прошептала она. – Шрив, я не хочу…
– Тише, – предупредил он ее. – Опыт. Только его тебе не хватает, чтобы стать великой актрисой.
– Но…
Он страстно поцеловал ее, проникнув языком ей в рот, лаская каждый его уголок. Одна его рука крепко обняла ее за талию, а другой он стал расстегивать пуговицы на ее блузке.
– Шрив…
Он вновь поцеловал ее и отстранился, глядя ей в глаза.
– Миранда, ты сводишь меня с ума. У тебя такой милый рот, такие красивые глаза, такое восхитительное лицо. – Он вновь начал целовать ее, осыпая ласковыми эпитетами. И всякий раз он заглядывал ей в глаза, нежно улыбаясь, как Ромео.
