Дина Джеймс - Сцены страсти
– Боже, Миранда! – Ему показалось, что он обнимает тигрицу. Ее безумное поведение помимо собственной воли довело его до оргазма. Приподнявшись на руках, он почувствовал, как его тело содрогнулось с такой же силой, как перед этим тело Миранды.
Для Миранды боль чудесным образом прошла, но потребность в разрядке иного рода осталась. Она продолжала метаться и тихо стонать, пытаясь отыскать неизвестно что.
Шрив поднял голову. По ее искаженному страстью лицу, опаленной жаром коже и выступившему на лбу поту он понял, что ей нужно.
– Не удовлетворена, Миранда. Еще нет. – Он просунул ладонь между их прижатыми друг к другу телами и нашел нужное место.
Миранда натянулась как струна. Ее ноги оттолкнулись от кровати, и она вся подалась вперед, к нему. Громкий крик вырвался у нее из груди, когда яркие пятна завертелись у нее перед глазами, вызванные необычными ощущениями, пронзившими ее тело. Шрив откинул голову и по его телу пробежала дрожь.
Они кончили одновременно; Шрив с удивлением подумал, что еще ни разу в жизни он не получал такого невероятного наслаждения. Они лежали рядом на смятых простынях, не чувствуя ничего, кроме громкого стука собственных сердец.
– Пеночки слизывал, старина?
Сарказм в голосе Фредерика заставил Шрива остановиться у стола. Его глаза прищурились, лицо помрачнело.
– Держи свой поганый рот на замке!
– Он прав. – Ада погрозила вилкой английскому комику. – Какое тебе до этого дело, хотела бы я знать?
Фредерик воздержался от дальнейших высказываний, но усмешка не сошла с его лица.
– Считайте, что я просто поздоровался.
– Весьма неуместно, Фред, – отругала его Ада. – Если бы она услышала тебя, это разбило бы ей сердце.
Майк и Джордж не поднимали глаз от своих тарелок, хотя стали жевать медленнее.
Шрив опустился на стул и поставил локти на стол.
– Я скажу это лишь один раз, Франклин, и тебе лучше усвоить мои слова, если ты не враг самому себе. Честно сказать, нам всем надо об этом помнить. Для всех нас очень важно, чтобы Миранда чувствовала себя счастливой. Она наша единственная надежда. Она молода и хороша собой. У нее сильный, приятный голос.
– И нет таланта. Шрив пожал плечами.
– Я признаю, что пока она не умеет играть, зато мы, ее окружение, умеем это делать. В хороших костюмах…
– Или без них.
– Мы можем сделать, чтобы она выглядела неплохо, пока она будет учиться.
– Она никогда не научится. Ада опять погрозила ему вилкой.
– Ты сам был молодым, начинающим актером, Фредди, разве ты забыл?
– Таким молодым я не был. И я никогда не торговал собой ради роли.
Шрив ударил кулаком по столу.
– Хватит обсуждать эту тему. Если ты хочешь, чтобы она убежала, можешь сказать ей все это в лицо. И ты окажешься без работы прежде, чем она доберется до реки. А теперь вы все, – он обвел взглядом всех сидевших за столом, – будете говорить ей, как замечательно она играла вчера.
– Но она, действительно, неплохо играла, – подтвердил Джордж.
– Вот именно. Она так нервничала, что ее стало тошнить, но она все же смогла произнести свои слова так, что публика ее расслышала.
– И залезла к тебе в постель после спектакля, – съязвил Фредерик.
– Важно, что «после», заметь, – указала ему Ада.
Шрив почувствовал, что у него краснеют уши. Он был ужасно зол на них за то, что они говорили такое о Миранде. Он решился соблазнить невинную девушку ради них всех, а теперь они обвиняли ее в этом падении.
– Проклятье! – зарычал он. – Вы ведете себя так, будто не понимаете, чего мне стоило удержать ее с нами…
– Великодушный Шрив, – фыркнул Фредерик. – Он отдает всего себя театру. Какое самопожертвование! Мне дурно!
Катервуд вскочил. Правой рукой он схватил актера за грудки. Не обращая внимания на резкую боль в руке, он приподнял Фредерика со стула.
– Ты хочешь, чтобы твои гнилые зубы остались при тебе?
– Мальчики, – заметила Ада. – Она может спуститься сюда в любую минуту.
– Хочешь? – Шрив ткнул Фредди кулаком в подбородок.
– Отпусти. – Он с трудом оторвал от себя руку Шрива. – Отпусти! Можешь не волноваться. Я не нарушу слова. Все равно она не в моем вкусе.
– Доброе утро, детка, – весело сказала Ада. – Я уже собиралась идти будить тебя. Ты чуть не пропустила завтрак, а у нас сегодня оладьи.
Миранда пристально посмотрела на двух мужчин, которые мило улыбались ей. Фредерик поправил свою рубашку и предложил ей стул.
– Садись, милочка. Садись. Тебе нельзя пропускать завтрак. После такой замечательной игры ты, должно быть, умираешь с голоду.
Миранда недоверчиво посмотрела на него, потом перевела взгляд на Шрива, который улыбался ей.
– Я… Вы думаете, что я все сделала правильно?
– Правильно! – воскликнула Ада. – Ты замечательно играла. Разве ты не слышала, как они хлопали?
Майк тоже улыбнулся, передавая ей сироп.
– Все было хорошо, Миранда.
– Вы действительно так думаете? – Ее взгляд скользил по их лицам – настороженный, немного испуганный, ожидающий их осуждения. К счастью, они, кажется, были довольны ее игрой. Но знали ли они, чем она занималась со Шривом? Они, конечно, станут презирать ее, если узнают об этом, вместо того, чтобы хвалить ее за хорошую игру.
Шрив ободряюще улыбнулся ей и поднял чашку с кофе.
– За новую восходящую звезду – Миранду.
Когда остальные тоже подняли чашки, чтобы приветствовать ее, Миранда облегченно вздохнула. Они ничего не знают. По крайней мере, они не прогонят ее.
Ада обняла ее за плечи.
– Ешь оладьи, детка. У нас сегодня два спектакля.
– Да, – подтвердил Шрив. – И нам надо еще раз пройти твою роль до начала выступления.
При упоминании о двух спектаклях у нее сразу пропал аппетит. Она в отчаянии смотрела на тарелку с горячими оладьями. Они будут лежать как камни у нее в желудке. Миранда отодвинула тарелку. Все четверо удивленно посмотрели на нее. – Лучше я не буду есть, – только и сказала она, обводя их всех взглядом.
Они один за другим опустили глаза.
– Ты сможешь плотно поужинать после спектакля, – сказал Шрив и похлопал ее по руке.
– Я думаю, мы нашли ее.
Уэстфолл нахмурился.
– В самом деле?
Паркер Бледсоу вынул свой блокнот из кармана.
– Молодая актриса, выступающая под именем «Миранда» – без фамилии – примерно того же возраста и напоминающая ее по описанию, работает в труппе в театре «Маджестик» в Сент-Луисе, Миссури.
– Играет? – удивленно переспросил Уэстфолл. – На сцене?
– Верно. По сообщению, она каждый вечер играет то в одном спектакле, то в другом уже в течение трех месяцев.
Уэстфолл покачал головой.
