Филиппа Грегори - Белая королева

Это было действительно серьезное поражение. Сэр Уильям Герберт, граф Пембрук, пал на поле боя вместе с тысячью уэльских воинов, и находившийся под его опекой Генрих Тюдор, отпрыск Ланкастеров, остался без попечителя и без охраны. Эдуард тут же отправился в Лондон. Он мчался во весь опор, желая успеть предупредить и вооружить лондонцев в преддверии осады, когда путь ему преградили вооруженные люди.

Архиепископ Невилл, родственник графа Уорика, самим же Эдуардом и назначенный на этот пост, вышел вперед и заявил своему королю, что берет его в плен, так как королевская армия потерпела сокрушительное поражение и Уорик с Георгом уже пересекли границы его королевства. Итак, все было кончено; Эдуард проиграл войну еще до того, как она была объявлена, еще до того, как успел надеть латы, взнуздать боевого коня и обнажить шпагу. Эти бесконечные войны, которые, как мне казалось, уже завершились миром — тем миром, который именно мы принесли в Англию! — привели в итоге к нашему поражению. Мне думалось, что теперь династия Йорков будет основываться на игрушечном правлении этой марионетки Георга, и мой еще не родившийся сын уже никогда не станет наследником престола.

Итак, я продолжала торчать в Норидже, по-прежнему притворяясь уверенной в себе милостивой государыней, когда ко мне привели забрызганного грязью гонца, доставившего письмо от мужа. Я поспешно вскрыла письмо, и вот что я там прочла:

Дорогая моя жена, приготовься узнать дурные вести.

Твои отец и брат взяты в плен во время сражения при Эджкот-Мур; они с честью бились за наше дело, но угодили в руки Уорика. Я теперь и сам пленник, меня содержат в замке Уорика в Мидлхаме. Они захватили меня прямо на дороге, когда я ехал к тебе. Я не ранен, твои родные тоже.

Уорик объявил твою мать ведьмой и утверждает, что наш брак был заключен под воздействием колдовских чар, которые вы с нею на меня навели. Так что вынужден предупредить: вам обеим грозит серьезная опасность. Твоя мать должна немедленно покинуть страну: если они до нее доберутся, то удавят ее как ведьму. Ты тоже приготовься к ссылке.

Возьми наших девочек и постарайся как можно скорее уехать в Лондон, там подними город, вооружи лондонцев и подготовь Тауэр к осаде. Как только все будет готово, сразу перебирайся с дочерьми во Фландрию, там вы будете в безопасности. Любимая, поверь: обвинение в колдовстве — это очень серьезно! Они непременно тебя казнят, если сумеют навесить ярлык ведьмы. Для тебя сейчас самое главное — поскорее оказаться в надежном месте и уберечь себя и наших дочерей.

Если сочтешь нужным, отошли девочек сразу, втайне от всех, и посели их в какой-нибудь простой и скромной семье. Не гордись, Елизавета! Выбери такое убежище, куда не заглянет никто. Нам придется пережить все это, если мы хотим вновь биться за свои законные права и победить.

Больше всего на свете меня огорчает то, что я невольно навлек опасность на свою жену и дочерей. Я уже написал Уорику и спросил у него, какой выкуп он желает получить за благополучное возвращение домой твоего отца и брата Джона. Не сомневаюсь, вскоре он их отпустит, и тогда ты выплатишь ему из казны такую сумму, какую он потребует.

Я дочитывала письмо, когда в дверь постучали. Затем она сразу же распахнулась, и я в страшном волнении вскочила на ноги. Сама не знаю, кого я ожидала увидеть на пороге — возможно, даже самого графа Уорика со связкой сырых дров для костра, на котором он с удовольствием сжег бы мою мать и меня. Но это оказался мэр Нориджа, который всего несколько дней назад устроил в мою честь столь пышную церемонию.

— Простите, ваше величество, но у меня срочные новости, — сказал он. — Плохие новости! Еще раз прошу меня извинить, но…

Я судорожно вздохнула и взяла себя в руки.

— Докладывайте скорей! — велела я.

— Это касается вашего отца и брата…

Я сразу все поняла. Нет, это не было предвидением; просто я все прочла по его округлому лицу, искаженному тревогой и пониманием того, какую боль он мне сейчас причинит. А еще по тому, как тесно и неловко толпились у него за спиной другие люди — так ведут себя те, кто действительно принес дурное известие. Фрейлины мои тоже сразу завздыхали — точно похоронный ветер пролетел по комнате — и окружили мое кресло.

— Нет, — решительно возразила я. — Нет. Они просто в плену. Их взяли в плен английские рыцари, люди чести. И мы должны немедленно их выкупить.

— Мне уйти? — спросил мэр. — Может, мне уйти и зайти попозже, ваша милость?

Он ласково смотрел на меня, как на больную. Он просто не знал, как вести себя с королевой, которая прибыла в его город во всем блеске славы, а теперь подвергается смертельной опасности и вынуждена бежать.

— Докладывайте, — повторила я. — Прямо сейчас. Говорите все, даже самое плохое. Уж я как-нибудь постараюсь справиться.

Мэр быстро глянул на моих фрейлин — явно в поисках поддержки — и снова посмотрел на меня жалостливыми темными глазами.

— Мне очень жаль, ваша милость. У меня просто слов нет, как я вам сочувствую! Ваш отец, граф Риверс, и ваш брат, сэр Джон Вудвилл, во время сражения были взяты в плен — это было сражение с новым противником: наш король воевал со своим родным братом, герцогом Кларенсом. Герцог, судя по всему, заключил с графом Уориком союз против вашего мужа — вы, возможно, это уже знаете. Союз против вашего всемилостивейшего супруга и вас, госпожа моя. Ваших отца и брата взяли в плен, когда они храбро бились за вашу милость. В общем, их казнили. Им обоим отрубили головы… — Мэр все же осмелился поднять на меня глаза. — Думаю, им не причинили особых страданий, я уверен, что все было сделано очень быстро.

— Каково… обвинение? — Язык мне почти не повиновался, губы онемели, словно кто-то ударил меня в лицо кулаком. — Они воевали против мятежников за своего освященного церковью короля… какое же обвинение можно выдвинуть против них? Какое?

Мэр Нориджа покачал головой и тихо промолвил:

— Их казнили по приказу лорда Уорика. Не было ни суда, ни следствия, ни предъявления обвинения. Видимо, у нас теперь вместо закона пожелания милорда Уорика. Достаточно было одного его слова. И он велел отрубить им головы без судебного разбирательства, без вынесения приговора. Но где же справедливость?! Ваше величество, не прикажете ли отдать соответствующие распоряжения, чтобы вас сопроводили в Лондон? Или лучше приготовить для вас корабль, на котором вы сможете отправиться за море?

— Я поеду в Лондон! — решительно заявила я. — Это столица моей страны, моего королевства. Я не иностранка, а английская королева и не намерена бежать во Францию. Здесь я родилась, здесь и умру. Нет, — поправилась я, — здесь я буду жить и бороться!