Этель Стивенс - Прекрасная пленница
– Было темно, я не видела, я перед тем сидела с закрытыми глазами. – Она была близка к обмороку.
Доктор предложил свои услуги и с трудом пробрался к печальной группе.
Джоконда, бледная как полотно, поддерживала голову отца и машинально вытирала платком, уже совсем мокрым, выступавшую на груди кровь. Риккардо расстегнул раненому рубаху.
Зал медленно пустел. Появились два полицейских. На всякий случай они немедленно арестовали ни в чем неповинного француза, которому затем с трудом удалось доказать, что он сидел кресел на десять дальше. Риккардо уступил свое место доктору, который и оказал первую помощь.
– Умер он? – глухим голосом спросила Джоконда доктора.
– Нет еще… пока, – деловым тоном ответил тот. – Кинжал отклонился, ударившись о запонку, и попал не в сердце, а в легкое, по-видимому. Его надо как можно скорей увезти отсюда.
Сальваторе побежал за носилками.
Операция не привела ни к каким результатам. Кровотечение продолжалось. Спустя четверть часа после того, как его уложили в кровать, Сицио Скарфи пришел в сознание. Он не в силах был говорить, но обводил комнату глазами, как будто ища кого-то.
– Что ты хочешь, папа? – спросила, нагнувшись к нему, Джоконда.
Но он искал глазами Аннунциату. Она подошла, захлебываясь слезами.
Он попытался заговорить. По глазам его было видно, какое страшное он делает усилие. Наконец, собрав последние силы, он хрипло, но внятно произнес:
– Ты… Риккардо…
Продолжать он не мог: кровь хлынула у него изо рта.
Риккардо понял: он быстро подошел к Аннунциате и взял в свои руки ее холодную, бессильно опущенную руку. В глазах умирающего мелькнуло что-то вроде улыбки. Потом они сомкнулись.
Возлюбленный Джованны был отомщен.
Часть III
ТАЙНА ПРОРОКА
ГЛАВА I
Сицио Скарфи похоронили на другой день. Полиции не удалось обнаружить убийцу, да она и не старалась: было очевидно, что тут снова замешана мафия, а в таком случае на сицилийцев как на свидетелей рассчитывать не приходилось.
Джоконда была ошеломлена ударом и почти не плакала. Аннунциата, в первые дни совсем убитая горем, понемногу начала приходить в себя. Она не возражала, когда Риккардо предложил довести до всеобщего сведения об их помолвке. Впрочем, он не делал никаких попыток к сближению, рассчитывая на то, что время возьмет свое. Пока же он лишь старался избавить обеих девушек от хлопот и забот, связанных с происшедшей драмой.
Сальваторе в эти дни выказал себя в более выгодном свете: предоставив Риккардо руководить приведением в порядок дел отца, он со своей стороны старался по возможности облегчить ему эту задачу. Многое надо было вырешить, определить. Согласно воле покойного, выраженной в его завещании, Риккардо был объявлен управляющим всем делом. Сальваторе не протестовал: он не имел ни малейшего желания всецело посвящать себя делам.
Сан-Калогеро приезжал на похороны и вскоре после своего возвращения в Эль-Хатеру написал Джоконде, прося ее приехать вместе с Аннунциатой, Риккардо и Сальваторе в Керуан, чтобы освежиться и развлечься. Одновременно прислала письмо с соболезнованиями и приглашениями и мадам Перье, хозяйка отеля «Сплендид» в Керуане.
Риккардо уговаривал Джоконду принять приглашение. Его очень беспокоило ее здоровье, она сильно изменилась после пережитых потрясений. Аннунциата тоже упрашивала сестру уехать на время из Туниса. Джоконда уступила, наконец, но с тем, чтобы Риккардо сопровождал их и пробыл в Керуане по крайней мере неделю. Он согласился. Контора могла обойтись без него несколько дней, а Сальваторе, не имевший ни малейшего желания расставаться хотя бы на несколько дней с Тунисом, брался держать его в курсе всех событий.
Решено было, что они отправятся в пятницу, в автомобиле Сан-Калогеро. В четверг Джованни приехал за ними, и на другой день Сальваторе, с некоторым чувством облегчения, проводил всю компанию.
Джоконда была бледна, с темными кругами под глазами. Джованни с тревогой присматривался к ней. Но по мере того, как они продвигались вперед по извилистой старой дороге паломников, лицо ее прояснялось. Мелькали мимо зеленые поля, волы и тощие верблюды, бок о бок впряженные в плуги; белые и приземистые, с плоскими крышами, деревенские домишки, минареты, врезывающиеся в синеву неба, бесконечные заросли цветов. В полдень они сделали привал у группы маленьких деревьев, сучковатых от старости.
Завтрак под открытым небом прошел весело. Сан-Калогеро и Риккардо нарезали целый сноп желтых ромашек и гладиолусов и заткнули его в развилину дерева, под которым они устроились. Несколько пастухов-арабов, пасущих поблизости свои стада, подошли и, опершись на свои посохи, смотрели на них, а получив кое-что из еды, по привычке, не переводя дух, воздали хвалу Аллаху и прокляли неверных. У одного из них была в руках тростниковая дудка с пятью клапанами, и он играл на ней одну из тех пастушеских мелодий, у которых, как у вечности, нет ни начала, ни конца. Они разглядывали автомобиль как исчадие ада, а когда он снялся с места и унесся в облаке пыли и нефтяных паров, снова воздали хвалу Аллаху и осыпали проклятиями неверных.
Зеленые поля вскоре остались позади. Местность становилась все более и более голой, высохшей. В дикой наготе холмов было что-то пугающее. Голая земля, лишь кое-где поросшая серым кустарником, пылала, как раскаленная, – страстная, но не радующаяся страсти, – как женщина, которая, в пылких объятиях одного, полузакрыв сухие, воспаленные глаза, думает о другом. Такой Африки Риккардо еще не видал, и она производила на него удручающее впечатление, будто было в ней что-то лично ему враждебное.
Холмы, поросшие кустарником, сменились скудными пастбищами, на которых местами чернели палатки бедуинов или стада верблюдов, казавшихся посреди этой необозримой равнины не больше насекомых. И все время бежала навстречу им однообразная белая дорога. Они все невольно притихли. Широкие горизонты действуют подавляюще. С каждой милей на юг они приближались к пустыне.
Небольшая порча машины задержала их на два часа на этой безбрежной равнине, где, несмотря на зной, ветер был свежий, напоенный запахом трав. Уже смеркалось, когда они приехали в Керуан, и усталые девушки запомнили лишь высокие белые стены, тускло освещенные улицы, запруженные толпой арабов, и группу домов французского типа. Вся компания пообедала под материнским присмотром м-м Перье и в обществе трех туристов-немцев, которые делились впечатлениями о мечети, осмотренной ими в этот день, и разглядывали двух девушек-сицилиек почти как достопримечательности, отмеченные путеводителем.
