Сквозь шторм - Беверли Дженкинс
Ощущения обострились, когда он опустил голову и нежно прикусил ее грудь через тонкое ситцевое платье. Ее голова откинулась назад, и она выгнулась под его сильной рукой, поддерживающей ее, когда он принялся так же волнующе ласкать другой сосок. С ее губ сорвались стоны, и по мере того, как прикосновения усиливались, внутри нее разливался жар. Нежное посасывание вызвало у нее острые ощущения, такие яркие и сочные, что ей показалось, что все ее тело растает.
— Нравится ли это Вашему величеству? — хрипло спросил он, в то время как его пальцы играли с твердыми кончиками.
— Да, — прошептала она. — Да.
Ее соскам было приятно, они стали спелыми и полными. Губы припухли от поцелуев, а желание породило мягкую, ритмичную пульсацию между бедер. Она не хотела, чтобы это прекращалось — ничего из этого. Ни то, как его губы дразнили ее грудь, ни опасное ощущение его теплых рук, властно скользящих по ее бедрам. Его горячие поцелуи заставляли ее терять представление о том, кто она и где находится, но ей было все равно. Жизнь слишком коротка.
Рэймонду ничего так не хотелось, как сорвать с нее это уродливое платье и исследовать ее полностью. Сладкий огонь, который он ощутил на ее губах, возбудил его, как никогда. Страсть побуждала его ухаживать за ней, прикасаться к ней, уложить ее на деревянную платформу и позволить ночному ветру присоединиться к нему, покрывая поцелуями каждый обнаженный дюйм ее золотистой кожи. Ее полные груди обжигали его ладони, а ее сладкие вздохи удовольствия, когда он снова пососал ее груди, вызывали у него желание вознести ее на вершину блаженства. Но ему нужно быль отвести ее обратно в больницу. Может быть, в следующий раз он сможет открыть ее целиком своим горящим глазам и чувственным прикосновениям и покажет ей путь к маленькой смерти.
— Нам нужно вернуться до того, как Араминта отправит поисковую группу…
Эти слова, должно быть, были самыми разочаровывающими из всех, что Сэйбл слышала за весь день, но она знала, что он прав. Долг взял верх над ее желанием остаться в его объятиях.
Рэймонд прикоснулся губами к ее губам и скользнул прощальной лаской по изгибам ее тела.
— Будут и другие ночи… Я обещаю.
— Я заставлю тебя сдержать это обещание, — тихо прошептала она.
Они спустились по веревочной лестнице и вернулись в больницу. Когда они были почти у цели, он отвел ее обратно в тень и, улучив момент, одарил ее на прощание ослепительным поцелуем, от которого у нее растаяло сердце. Когда он, наконец, медленно отпустил ее, ей потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя от затуманенного желания, оставшегося после поцелуя, и только тогда она смогла открыть глаза. Она посмотрела на него, стоящего там, такого красивого и высокого, и сказала:
— Ты мог бы заполучить любую женщину в этом лагере. Почему именно я?
— Потому что ты единственная, кого я хочу.
Рано утром следующего дня Сэйбл навестил Эйвери Коул. Она уже достаточно хорошо его знала, но с их первой встречи не видела, чтобы он выглядел таким расстроенным. Она вывела его на крыльцо больницы, чтобы их разговор не потревожил мужчин в палате.
— В чем дело, Эйвери?
— Какой-то мужчина спрашивает о зеленоглазой рабыне по имени Сэйбл Фонтейн.
Сэйбл почувствовала, как у нее похолодело сердце.
— Как он выглядит?
Эйвери описал мужчину, который мог быть только Генри Морсом.
Сэйбл вздернула подбородок.
— Похоже, это тот самый человек, которому меня должны были продать. Он все еще здесь?
— Да. Он говорит, что пойдет к главному армейскому офицеру, чтобы тот помог найти тебя.
— Ну, я не собираюсь возвращаться, так что он может отправляться домой.
Эйвери покачал головой.
— Он не из тех, кто легко сдается. Я слышал, что он был не очень вежлив, когда спрашивал о тебе, так что, насколько я знаю, ему никто ничего не сказал.
Сэйбл была благодарна за это.
— Он был один?
— Они сказали, что с ним была женщина. Его жена?
Сэйбл пожала плечами. Она надеялась, что этой женщиной окажется Мэвис. Сэйбл хотела сообщить ей новости об Эндрю.
— Впрочем, у меня есть и хорошие новости. Мы с семьей едем на Север. Саломея помогает одному из миссионерских обществ распространять одежду, и миссионер нашел церковь в Род-Айленде, которая будет спонсировать нас. Мы уезжаем через несколько дней.
Сэйбл внутренне содрогнулась от перспективы еще одной потери, но искренне ответила:
— Это хорошая новость.
Казалось, Эйвери говорил от чистого сердца, когда сказал:
— Сэйбл, мы с Саломеей никогда тебя не забудем. Следующей весной у Саломеи родится ребенок. Если это будет девочка, мы уже планируем назвать ее Сэйбл в твою честь.
У Сэйбл появились слезы на глазах.
У Эйвери тоже были мокрые глаза.
— Береги себя. И помни, этот мужчина не сможет забрать тебя обратно, если ты сама этого не захочешь. Ты свободна.
Сэйбл кивнула и смотрела, как ещё один человек, который был ей дорог, отвернулся и ушел из ее жизни.
Позже тем же утром, когда Сэйбл сидела у постели солдата, который хотел, чтобы за него написали письмо, она подняла глаза и увидела, как в комнату вошел Генри Морс. Рядом с ним стоял майор Борден, новый командир. Он был груб и нецивилизован в общении с окружавшими его чернокожими, и оставалось только гадать, как его вообще назначили командовать цветными войсками Соединенных Штатов. Сэйбл еще не слышала ни одного доброго слова из его уст. Армейское командование направило его новое подразделение восстанавливать дороги и охранять железные дороги. Хотя Сэйбл не хотела, чтобы его люди снова оказались втянутыми в войну, она и все остальные хотели, чтобы он оказался где-нибудь в другом месте.
Пока двое мужчин пробирались между койками, у Сэйбл не осталось сомнений в том, к кому они пришли. Предупреждение Эйвери было своевременным. Торжествующий взгляд Морса не отрывался от нее, и Сэйбл услышала, как внутри у нее эхом отозвалось предупреждение Мати: «Он будет шакалом, а ты — антилопой до самой его смерти».
Майор Борден остановился рядом с Сэйбл и спросил
