Кимберли Кейтс - Утренняя песня
– Мисс Грейстон, я нахожусь рядом с мистером Данте с тех пор, как он был ребенком, и я сопровождал его в путешествиях после его разрыва с отцом. Я понимаю его, как никто другой в мире. Поэтому позвольте мне взять на себя смелость и все вам объяснить. Совершенно ясно, чего от вас хочет мистер Данте. Должно быть, жизнь в деревне наскучила ему. Он не единственный джентльмен, который хотел бы развлечься в постели со служанкой.
– Вы ошибаетесь! Он не мог...
– Меня совершенно не касается, что происходит в постели моего хозяина, мадам. Однако разрешите вас предостеречь. Я не делаю исключений ни для кого, кто осмелился бы попытаться извлечь выгоду из его великодушия. Я советовал бы вам не проявлять властности и жадности.
– Мне ничего этого не надо! Ни этого платья, ни игрушек для Пипа!
– Вы можете обсудить ваши... желания с мистером Данте, когда тот вернется. Всех остальных не касаются вспышки вашего темперамента. Наши рабочие места зависят от того, насколько точно мы выполняем приказы мистера Данте, мадам. А когда он вернется в Рейвенскар, все будет сделано согласно его распоряжениям. Вы же не хотите, чтобы служанки из-за вас потеряли работу?
Она оказалась в ловушке. Она не могла допустить, чтобы Бекка и другие служанки пострадали из-за нее.
И все же она не позволит ему так оскорбить себя. Ей придется противостоять этой катастрофе, как и всем другим, неожиданно возникавшим в ее жизни, с поднятой головой и чувством собственного достоинства.
– Хорошо, – проговорила она, спокойно взглянув в глаза Аттику. – Мы сошьем платье так, как того хочет хозяин.
Когда оно будет готово, она швырнет его в лицо Остену Данте.
Глава 12
Данте направил Огнеборца по дороге в Рейвенскар, не в силах освободиться от охватившей его тревоги.
С каждым шагом жеребца нетерпение Данте росло. Он словно чего-то ждал.
Данте помнил это ощущение с самого детства, когда пальцы были в чернилах, когда спина болела от последней порки, а живот был набит невкусной школьной едой, которую он с трудом проглотил, прежде чем покинуть священные коридоры Итона.
Пьяный от мальчишеского ликования, он высунул голову из окна дорожной кареты, присланной за ним дедом, ветер ерошил его волосы и холодил щеки, когда он смотрел, как незнакомый пейзаж озаряется солнечными лучами и сменяется холмами и долами столь любимого им Дербишира.
Чем ближе он подъезжал к дому, тем медленнее, казалось, скакали лошади; тогда мальчик выпрыгнул из кареты и бросился через пустошь, поросшую вереском, чтобы добраться побыстрее.
Карета должна была подъехать прямо к главному дому, где его ждал дед, приготовивший подарок – новую лошадь, новую собаку или новое ружье, – что-то из того, что, по мнению старика, может вызвать у мальчика восхищение. Но экипаж всегда подстерегало множество мелких разбойников в юбочках. Сестры – Летти и малышка Мэдлин – будут пританцовывать от нетерпения перед кирпичным домиком у ворот усадьбы семейства Данте. Матушка поднимется с любимой скамьи под дубом и, сияя улыбкой, заключит его в объятия. Он будет счастлив, но виду не покажет из мальчишеского упрямства. Он продемонстрирует им сокровища, которые удалось собрать за годы учебы, – изящные образы прошлого, вдавленные в камень, яйца птиц и блестящее перо ворона.
Он почувствовал, что у него сдавило грудь от волнения. Вот на что были похожи эти переживания – на возвращение домой...
Но почему вдруг у него появились такие ощущения?
Потому что он купил игрушки и одежду для Пипа? Отчасти – да. Но если быть честным, волновало его совсем другое.
Отрез голубого муслина, тонкого, мягкого, способного очаровать любую женщину.
Он покупал материю на бриджи для Пипа, когда увидел этот муслин – великолепный подарок для Ханны – и не смог устоять.
Он приказал торговцу прибавить это к заказу. Зачем? Он и сам не знал. Возможно, хотел облегчить совесть, после того как нанял Хокли для наведения справок о личной жизни Ханны.
Если так, то поездка прошла замечательно. В последующие дни он почти забыл о полицейском, уверенный в том, что у Ханны нет проблем с законом. А именно это и собирался выяснять Хокли.
Остен не подозревал, что покупка сюрприза для Ханны доставит ему удовольствие, какого он уже давно не испытывал. Но к удовольствию примешались и мрачные предчувствия.
Он и фасон выбрал, просмотрев журнал мод и пропустив вычурные платья, отделанные оборками и кружевами, остановился на простом, очень изящном платье, которое подчеркнет неброскую красоту Ханны.
Данте представил себе ее реакцию в тот момент, когда Аттик будет передавать подарки.
Ханна, несомненно, будет ошеломлена и ощетинится.
С того момента, как он задумал купить Пипу вещи, он понимал, что Ханна, с ее понятием о чести, воспротивится. Но он сумеет ее переубедить.
С того времени, когда он был мальчишкой с липкими руками, таскавшим у повара куски от головы сахара, он умел мастерски очаровывать людей и добиваться от них желаемого. Но обаяние на Ханну не подействует.
Приказы – единственное средство, чтобы сломить ее сопротивление. Приказы, посланные из Лондона. От имени хозяина поместья Рейвенскар.
Ханна, конечно, разозлится, но к моменту его возвращения поутихнет. Ведь пройдут целые три недели. Тем более что в глубине души ей захочется принять его подарок. Впервые в жизни Остен страстно желал угодить леди. Он в первый раз отважился...
Скоро он узнает, что думает Ханна по поводу платья. Из опыта общения с ней он знал, что она не будет ни ахать, ни охать, не будет смущаться, а скажет со всей откровенностью, что думает о его подарке, понравится это ему или нет.
Данте направил Огнеборца за поворот, жеребец заторопился, почуяв запах конюшни. Рейвенскар-Хаус смутно вырисовывался на фоне серого неба, белые колонны сияли в сумерках, а в окнах мерцало пламя свечей.
У Данте учащенно забилось сердце, и он еще ниже склонился к шее лошади, испытывая такое же сильное желание скорее добраться до места, как и животное.
Скоро он увидит, какие эмоции отразятся на лице Ханны, и она не сможет их скрыть, как бы сильно ни старалась. Но сначала он сбросит одежду, покрытую дорожной пылью, и избавится от щетины. Прикажет слуге приготовить ванну и бритву. Покончив с этим, он позовет Ханну в Розовую гостиную.
Что она скажет? Как себя поведет? Это невозможно было предвидеть.
Терпение Данте было на пределе.
Этого момента Ханна ждала три недели. Время лишь усилило ее возмущение и укрепило решимость.
Оскорбленная до глубины души, она держала в руках только что сшитое платье.
«Мистер Данте ждет вас в Розовой гостиной, – сказал ухмыляющийся лакей. – Он приказал вам надеть голубое платье».
