Лариса Шкатула - Крепостная маркиза
— Тогда в чем мы могли быть замешаны?
— Например, поторопили маркиза Антуана уйти на тот свет.
От возмущения Соня даже не смогла сразу что-то сказать — вот так дворецкий у нее, подозревает свою госпожу в самых страшных грехах! И при этом торчит подле нее, будто ему горы золотые пообещали.
— Однако как вы хороши, когда сердитесь, — заметил Патрик.
— Не заговаривайте мне зубы! Когда мы — с вами, кстати, вместе — приехали в замок, маркиз уже был без сознания.
— Полно, полно, Софи, я же пошутил.
— Ну и шуточки у вас! Прямо-таки, я бы сказала, извращенные.
— Можете взять себе на заметку. Если хотите, чтобы некто сказал вам то, что в обычном настроении не сказал бы, выведите его из себя, заставьте нервничать… Считайте, что это небольшая моя месть: вы так долго держали меня в неведении, заставляя домысливать то, чего просто быть не могло.
— Так вы еще и мстительны?
— Есть грех, — согласился он. — Ведь мне долго пришлось ломать голову над тем, зачем вам понадобилось столько цветов, зачем вы все трое таскались к склепу. Подумал было, что сокровище покойного маркиза вы нашли и в склепе спрятали. Но слишком это выглядело… по-книжному, что ли… Кстати, а как вы узнали о смерти Флоримона?
— Шла тем же путем, что и вы, используя логику.
Или вы считаете, что женщинам она недоступна?
— Теперь я так не думаю… А вдруг слуга Флоримона и ваша бывшая крепостная нарочно не открывали дверь в подземелье? Неужели они не догадались, что заперли в нем сына умиравшего маркиза?
— Это ваше предположение совсем уж нелогично!
Ни Эмиль, ни тем более Агриппина не были злодеями и не стали бы убивать Флоримона даже ради золота.
— Вы слишком категоричны, Софи! Человек порой за себя самого не может ручаться, а уж за других людей…
— Но тогда не проще ли было просто убить его, а не слушать три дня, как он там внизу завывает… А если бы услышал кто-то посторонний? Он ведь кричал не только по ночам.
— Вот видите, странно было не догадаться.
— А они и догадались. То есть, я хотела сказать, решили: это привидение. Агриппина мне как-то обмолвилась, что хотела уже позвать священника, но, во-первых, она православная и боялась, что местный падре не станет и слушать ее, а во-вторых, завывания как раз к тому времени и прекратились.
— Иными словами, вы настолько поверили в их невиновность, что сами стали соучастницей преступления.
— Какого преступления? — испугалась Соня»
— Помогли скрыть от властей смерть знатного человека. А ко всему прочему — еще и сокрыли труп.
— Погодите, Патрик, опять вы торопитесь. Сейчас вы сами все поймете. Эмиль много лет служил Флоримону и был по-своему ему предан. К тому же незадолго до этого его встретил полицейский и пригрозил, что знает не только о неблаговидных делах отпрыска маркиза Антуана, но и о том, кто ему в них помогает. То есть Эмиля могли заподозрить в том, что он поссорился с Флоримоном и нарочно запер его в подземелье. Нет, оба всего лишь пошли к тому месту, куда зачастила чья-то чужая повозка, и решили пугнуть того, как они думали, контрабандиста. А когда увидели открытый люк, подпертый бревном, то Эмиль не нашел ничего лучшего, как это бревно убрать.
Думал, потом его откроет. Но не смог. Флоримон оказался заперт в подземелье. С тем самым золотом, которое когда-то выплавил его отец.
Патрик остановился, как будто вдруг вспомнил о чем-то важном, и хрипло выругался на каком-то неизвестном Соне языке. Что-то похожее на английское словечко «дерьмо».
— Патрик, неужели вы ругаетесь? — громко удивилась Соня.
Молодой человек смутился, но похмыкал про себя и сказал:
— Еще бы мне не ругаться! Если я не только был слеп, но и глуп. Надо же, Эмиль болтал что-то про привидение, а я не придал этому никакого значения.
Допустить такую ошибку! Джеймс в свое время надрал бы мне уши за невнимательность. Подумать только, мне в руки давали такие сведения, а я отмахнулся от них, как ребенок от горького лекарства! Так что получилось, что и я приложил руку к гибели Флоримона.
— Вы ошибаетесь, — сказала Соня. — Когда мы с вами приехали в замок, привидение уже третий день как угомонилось.
— И на том спасибо… Нам еще долго идти?
— Мы уже пришли.
Молодые люди ступили с последней ступеньки на ровную, присыпанную песком площадку. Пламя свечей бросало блики на выбитую в скале нишу, в которой были сложены слитки золота.
— Вот, любуйтесь, это и есть моя тайна. — Соня обвела рукой открывшуюся им картину.
— Сколько же их здесь?! — изумился Патрик.
— До того, как сюда вломился Флоримон, — ответила Соня, — их было две тысячи шестьсот пятьдесят четыре.
Патрик подошел и взял в руки один из слитков.
Взвесил его на руке, как когда-то княгиня Астахова.
— Вот, значит, как выглядит богатство.
— Скорее то, что еще предстоит превратить в богатство.
Понятно, что ее дворецкий некоторое время недоуменно смотрел на свою госпожу. Так что Соня с невольной досадой проговорила:
— Ну, подумайте, Патрик, как можно использовать эти слитки? Платить ими за продукты, за одежду и прочее?
— Ну да, как-то я сразу не сообразил. А у вас есть какие-то мысли насчет этого?
— В том-то и дело, что нет. Мне впервые досталось наследство в золотых слитках.
— А заявить о них властям вы не хотите?
— Честно говоря, боюсь. Я ведь не знаю законов Франции в отношении кладов — если золото объявить именно таковым. Но тогда, может статься, на него найдутся и другие претенденты, а я наверняка знаю, что на золото имели право лишь маркиз Антуан и мой дедушка Еремей. Оба ныне покойные.
— А вы такое право имеете?
Соня смутилась: в хорошем же свете она выглядит! Мало того, что Патрик сочтет ее скрягой, он ведь может еще решить, будто она присвоила себе то, на что могут претендовать и другие законные наследники.
— Конечно, если бы жив был Флоримон…
— Но он свое уже получил.
— Ну, да, это я и хотела сказать. К тому же мосье Антуан никому о золоте не говорил, потому что его производство наладил на деньги моего деда.
— Ах, вот оно что!
— Правда, Флоримон все равно о нем узнал.
И тайну механизма, открывающего вход в подземелье, у отца выпытал. Но не до конца. Старый маркиз был уже слишком слаб, а Флоримон слишком самоуверен…
— Дела-а, — протянул Патрик. — Как ни поверни, а закон нарушать придется…
— Вот именно. Но, честно говоря, я даже не представляю, с какого конца к этому золоту поде! упиться.
Патрик ответил не сразу, словно что-то про себя решая.
— С вашего позволения я возьму один слиток. — Он выжидательно посмотрел на Соню. — Если я найду человека, которого золото в таком виде может заинтересовать, он должен иметь перед глазами образец.
