Жюльетта Бенцони - Рубин королевы
Морозини немного помолчал. Взгляд его блуждал по мраморным столикам, за которыми сидели посетители. Одни оживленно беседовали, другие флиртовали, мечтали, кто-то, заслушавшись, воспарял на крыльях музыки, исполнявшейся небольшим оркестром. Все они в той или иной мере наслаждались покоем и безмятежностью предвечернего часа, и только их с бароном обступили тревожные тени. Альдо спрашивал себя, как поступить, и никак не мог решить, должен ли он поделиться с Ротшильдом своими подозрениями, что Солманский куда живее, чем тому кажется.
Внезапно его взгляд замер: две женщины устраивались за столиком всего в нескольких шагах от их стола, прятавшегося в тени длинных листьев пальмы в кадке. На одной было черное платье, с крепового тока спускался шарф, обвивавший шею, на другой – серое с темно-красной отделкой. Со стороны они казались близкими подругами. До князя донесся знакомый смех, волна отвращения затопила его, отозвавшись горечью во рту: он узнал Анельку и Адриану Орсеоло. Альдо щелкнул пальцами, подозвал официанта и заказал коньяк с водой, предварительно спросив, не желает ли того же барон. Тот с беспокойством смотрел на Морозини:
– Нет, спасибо. Вы... вы плохо себя почувствовали?
Вытащив платок, Альдо дрожащей рукой утер пот со лба. На мгновение ему показалось, будто его невидимыми щупальцами опутывает некий заговор, но он резко отбросил эту мысль, уже приняв решение:
– Ничего, ничего, не волнуйтесь, барон. Боюсь только, мне сейчас придется сообщить вам неприятную новость. Я подозреваю, что Солманский жив. Конечно, у меня нет полной уверенности, но...
– Жив? Это невозможно!
– Для этого человека нет ничего невозможного. Не забудьте, что в его распоряжении состояние Фэррэлса, что у него есть подручные, – одному Богу известно, сколько их! – а главное, члены его семьи. Сын, не слишком обремененный щепетильностью, и дочь... возможно, самое опасное существо, какое мне доводилось видеть в жизни.
– Вы знакомы с ней?
– Я даже на ней женат. Она – в нескольких шагах от нас: вон та женщина в черной шляпке, которая болтает с особой в сером. Вторая – моя кузина и... убийца моей матери. На преступление ее толкнула любовь к Солманскому, с которым у нее была связь.
Хладнокровие Луи Ротшильда было почти легендарным, но, слушая князя, он вытаращил глаза так, словно перед ним предстали все кошмары преисподней. Альдо подумал, что барон может принять его за сумасшедшего, и усмехнулся:
– Будьте уверены, барон, я в своем уме! Хотя, трудно спорить, моя семья весьма напоминает семейство Атридов...
– Как вы можете выносить подобное положение?
– А я и не выношу. Я уже предпринял попытку освободиться... тем или иным путем...
– Что вы имеете в виду? – в голосе барона Луи прозвучали нотки беспокойства.
– Ничего, что противоречило бы Божьим или даже человеческим законам! Впрочем, если меня вынудят, я способен решиться на многое. Но сегодня самое важное – судьба Симона. Я рассчитывал, что он поможет мне напасть на след рубина, последнего недостающего камня. Я напал на его след в Испании, но он затерялся...
– Где? В какое время?
– При императоре Рудольфе II. Мне известно, что камень был куплен для него. Вы знаете что-то еще?
– Кто же его купил для императора?
– Князь Кевенгиллер, в то время – императорский посол в Мадриде.
– Если так, то нет никаких сомнений: камень был передан государю. Значит, нет необходимости рыться в архивах Гошестервица, – это крепость, которую Георг Кевенгиллер построил в Каринтии в конце XVI века.
– Я и не думал, что имя покупателя так важно.
– О, напротив! Хорошо известно, каким чудаковатым коллекционером был император. Не составляло труда воспользоваться его средствами и... оставить купленное у себя. Но не для Кевенгиллера! Значит, надо искать в сокровищнице, а это не просто. Так уж случилось, что не все осталось в Праге, далеко не все.
– Я это знаю. Кроме того, один из специалистов по вещам, принадлежавшим Хуане Безумной, – а рубин был в их числе, – утверждает, что у императора не было камня перед смертью...
– Камень принадлежал матери Карла V?
– Именно так. Он даже изображен на одном из ее портретов.
– Как странно! И все же я не понимаю, почему ваш специалист настолько уверен, что рубина не было в сокровищнице. Трудно представить, чтобы такой страстный коллекционер, как Рудольф, расстался со столь ценной вещью, тем более – принадлежавшей когда-то его собственной семье. Кроме того, Рудольф был самый скрытный, самый непредсказуемый из людей. Этот рубин должен был стать одним из самых дорогих его сердцу сокровищ. Он вполне мог где-нибудь его спрятать. Может быть, среди других камней? Мне кажется, у него были и другие, до сих пор не обнаруженные...
– Разве он не мог подарить камень какому-то близкому человеку? Женщине?
– Единственная, кого он по-настоящему любил, никогда бы не украсила себя подобной драгоценностью. – Что же остается? Разобрать – камешек за камешком – замок в Градчанах в поисках тайника... которого, возможно, никогда и не существовало?
– Ну, это было бы слишком, – улыбнулся барон. – Я думаю, что нужно как можно подробнее исследовать жизнь Рудольфа... И вот еще что, мы не можем с уверенностью сказать, что, когда шведы в 1648 году взяли Прагу, они не обнаружили этот гипотетический тайник.
– В таком случае камень был бы помещен в шведскую сокровищницу, из которой королева Христина, оставив трон, забрала самые лучшие драгоценности и кое-какие безделушки. Она бы не забыла такое чудо! Что стало с ее наследством дальше, мне известно: сначала по завещанию оно было передано кардиналу Одескальчи в Рим, затем в 1721 году его купил регент Франции Филипп Орлеанский. Мой друг Видаль-Пеликорн уже составил опись наследия регента. Часть его драгоценностей перешла в королевскую сокровищницу. У меня есть полный каталог: рубин там не значится. А если бы камень остался в руках наследников, это стало бы известно коллекционерам. Конечно, можно предположить, что рубин украли, но я в это не верю. Императорский дворец хорошо охраняли, и за кражей такого масштаба последовало бы примерное наказание. Нет, этот чертов камень просто улетучился из рук Рудольфа II... и мне остается только биться головой об стену!
– Это было бы печальное зрелище! – отозвался барон с мягкой улыбкой. – Нет, гипотезу о краже надо отбросить. Вы же понимаете, что такой камень непременно всплыл бы где-нибудь, и могу вас заверить, моя семья узнала бы об этом. Вы знаете, с каким азартом мы охотимся за раритетами и старинными камнями. Но рубин никогда не появлялся в поле зрения ни одного из нас. Отсюда следует самый простой вывод: скорее всего рубин до сих пор хранится в Праге.
