Джулиана Грей - Чтобы встретиться вновь
– Это неправда. Я по-прежнему тебя люблю. И всегда любил.
Слова, всегда слова. Чудесные, бессмысленные слова.
В груди закипел гнев, грозя вырваться наружу.
– О да. Несомненно. Скажи, ты любил меня, когда потом кувыркался в постели со всеми этими женщинами? Любил меня, когда лежал с ними голый и брал их? Любил?
Он схватил ее за плечи.
– А ты любила меня, когда ложилась со своим мужем? Когда позволяла ему укладывать в постель и брать тебя?
Гнев вырвался из груди.
– Да как ты смеешь! – Она так разозлилась, что почти визжала. Слезы переполнили глаза и хлынули по щекам; она смахнула их сжатыми кулаками. – Как ты смеешь! Я вышла за него, потому что была вынуждена, потому что выбора у меня не было! Папины долги, а мама… а ты исчез, бросил меня! И никто, никто мне не помог! Александра уехала в свадебное путешествие, а…
Он обнял ее, привлек к груди, прижал лицом к лацканам шерстяного пиджака, заглушая рыдания.
– Ш-ш-ш, тише. Ах, прости меня, милая. Я сказал не подумав. Ш-ш-ш.
– А потом ты вернулся, и я снова надеялась. Надеялась, что ты придешь ко мне, к моим родителям, как-нибудь их убедишь. Твой брат, твой дед – кто-нибудь из них! Но вы молчали, все вы. Ты отдал меня ему.
Она рыдала ему в грудь, слова звучали приглушенно, прерывисто. От его пиджака пахло дымом и улицей, мужчиной и утешением.
– Моя дурацкая гордость. Ах, проклятье! Каким я был ослом, настоящим ослом! Прости меня, милая. Тупой, тупой осел. – Он прижимался губами к ее волосам, снова и снова, подчеркивая каждое слово.
Лилибет негромко продолжала:
– А потом я услышала все эти рассказы. Твои дебоши. И решила, что вовремя от тебя избавилась, что мне повезло.
– Прости. – Его дыхание шевелило ее волосы. – Мне так жаль.
Безумная волна гнева постепенно успокаивалась.
– Напрасно. У меня не было никаких прав на тебя. Гордость, конечно, оказалась задета, но я тебя не виню.
Его руки поглаживали ее спину, медленно и мучительно-дразняще. Она каждым нервом отслеживала их движение – вверх и вниз, большими кругами, и по коже бежали мурашки.
– Разве мы не можем начать все сначала, милая? – спросил он. – Оставить прошлое позади и начать снова?
Этот его убедительный голос, низкий, притягательный. Как она его любила, как ненавидела. Он заставлял ее верить в невозможное – в его искренность; в то, что он не такой, как все прочие мужчины, вовсе не тот непостоянный аристократ, каким кажется; что он откажется от своих женщин и будет хранить ей верность… Но на самом деле она все знала. Из-за своей задетой гордости он позволил ей выйти за Сомертона. Из-за обманчивого желания ринулся в бесконечные поиски женщин и наслаждения.
Она не вынесет этого еще раз. Лилибет прижалась щекой к его груди и услышала, как стучит сердце. Взгляд ее остановился на том месте, где час назад сидели Роланд и Филипп, перелистывая страницы книги про боевых коней. Филипп, спящий сейчас наверху, в кроватке возле ее постели, с раскрасневшимися щечками и растрепанными кудряшками.
Ничто не может оправдать его утрату.
– Нет, – сказала она.
– Нет? В самом деле, Лилибет?
Она погладила его по спине, не в силах удержаться. Когда ей еще выпадет такой шанс?
– Мы не можем, Роланд. Слишком поздно.
– Не поздно. Ради тебя я выдержу любой скандал, Лилибет. Найду способ сделать своей. – Обнимавшие ее руки сжались, в голосе послышалась молящая нотка. – Неужели ты… разве ты не можешь пойти на это ради меня?
– Не могу. – Она отодвинулась и посмотрела ему в глаза. И тут же что-то растаяло у нее в груди при виде этой пылкой нежности. Лилибет хотела покончить с этим, пока она снова не позволила соблазнить себя. Нужно что-то придумать, нужно заставить его бежать.
В голову пришло только одно.
– Не можем, потому что у меня есть муж, и муж имеет право забрать у меня сына, если я изменю ему с другим мужчиной.
– Тогда мы все уедем туда, где он не сможет нас найти…
Она выставила перед собой руку.
– Это не все. Мы не можем, потому что… – Лилибет сглотнула, собирая все свое мужество, ненавидя себя. – Потому что я ношу его ребенка.
Голова у Роланда кружилась, в ушах шумело. Лилибет подняла к нему лицо, ее голубые глаза, блестящие от слез, смотрели так бесхитростно. Она не может лгать. Или может?
Весь этот долгий день он прокручивал в голове зашифрованное сообщение, пытаясь понять, как Сомертон вписывается в общую картину. Пытаясь понять, не дурачит ли его Лилибет. Он снова прошел через сады на террасах к берегу озера, на то самое место, где они устроили пикник, разделся и нырнул в талую воду, в ее ледяные объятия. Он плавал туда и обратно, вспоминая каждое ее слово, каждый жест, каждое выражение лица. Обдумывал ее вероятное вероломство за обедом, строил теории о ее намерениях в библиотеке.
Неужели она и вправду участвует в заговоре вместе с Сомертоном?
Устроила это путешествие, чтобы оно совпало с их поездкой, сознательно соблазнила его в конюшне, а затем отвернулась от него, чтобы избежать подозрений? Неужели она заманивает его, пытаясь добиться доверия?
Он согласился встретиться с ней сегодня вечером в библиотеке с твердым намерением все выяснить. Но хватило одного взгляда в ее огромные испуганные голубые глаза, на ее руки, нервно сжимающиеся в кулачки, и он понял, что она не состоит в одной команде с Сомертоном. Ни одна актриса не смогла бы сыграть свою роль с такой безупречной безыскусностью; невозможно так головокружительно изменять направление, одновременно заманивая и отталкивая его.
А теперь еще и это.
– Носишь его ребенка? – повторил он. Руки его упали.
– Да.
В голове завихрились картинки – тошнотворные образы Сомертона, нависающего над ней, широкие ладони, лапающие ее. Роланд безжалостно отогнал их прочь. Несущественно. Непрактично. Эмоции затуманивают интеллект, а ему нужно соображать, нужно осознать новую информацию. Он спросил ровным голосом:
– Ты уверена?
– Совершенно уверена.
Он глянул на ее живот, плоский и незаметный под кушаком халата, и прищурился.
– И когда ожидаешь?
Ее голос дрогнул.
– Я… я думаю… осенью.
– Или в декабре?
– Да, наверное. Да, в декабре.
На ее горле напряглась жилка.
Роланд положил руки ей на плечи.
– В таком случае это может быть мой ребенок.
– Нет! Нет, разумеется, нет. – Она скинула его руки и отпрянула.
– Еще как может. Если даты так близко друг к другу, ты ни в чем не можешь быть уверена.
