Кэрол Мортимер - Опасный обольститель
Женевьева была искренне рада за своих подруг. Наконец-то они нашли свою любовь. Она мысленно пожелала им счастья и удачи. Но когда вспомнила о том, что, возможно, в следующем месяце между ней и Бенедиктом будет все кончено, опять загрустила. За эти два дня она поняла, как сильно к нему привязалась. Все это время он не выходил у нее из головы.
Женевьева понимала, как это глупо с ее стороны. Но поделать с собой ничего не могла. С каждым днем она привязывалась к Бенедикту все сильнее, и это пугало. Она прекрасно понимала, что он не хочет связывать себя отношениями или даже дружбой ни с одной женщиной. Подавляет в себе любые эмоции. Единственными близкими ему людьми были его друзья Руперт Стерлинг и Данте Карфакс. Но мужская дружба — совершенно другой вопрос, это единственное, что мог себе позволить Бенедикт. Тем более Руперта, Данте и Бенедикта связывали годы, Проведенные на военной службе. Женщины же всего лишь сексуальные объекты, о которых он забывал, как только физическое влечение проходило.
Женевьева вспомнила, что еще совсем недавно была такой же, как Бенедикт. После смерти Джошуа она поклялась, что никогда не свяжет свою жизнь ни с одним мужчиной. Оценила всю прелесть свободы и независимости. Могла делать все, что душе угодно и не бояться неизбежного наказания. Ей не хотелось зависеть от мужчины, ни финансово, ни как-либо еще. Женевьева истосковалась по свободе.
Она тряхнула головой, возвращаясь к реальности, и широко улыбнулась Бенедикту. Но улыбка вышла фальшивой.
— Я очень за них рада. А теперь, к сожалению, мне нужно идти. Я уже несколько минут разговариваю с вами, пренебрегая обществом остальных гостей.
— Да, конечно, идите.
Он заметил разительную перемену, произошедшую в ней за эти несколько минут. О чем она думала? Он не знал. Но, судя по всему, мысли ее были невеселыми.
— А я пойду и поговорю с герцогом Вуллертоном. Хотел бы возобновить наше с ним знакомство.
Глаза ее расширились от удивления.
— Судя по вашим нелестным высказываниям об этом джентльмене, вы его явно недолюбливаете. Или я ошибаюсь? — спросила она.
— Вы правы. Я его действительно не люблю. Но кто-то должен с ним поговорить, не так ли? Его все игнорируют.
Бенедикт заметил, что присутствующие действительно избегали Вуллертона. Даже его невеста поспешила присоединиться к группе других гостей, собравшихся в гостиной.
— Мне очень жаль будущую жену Форстера. Она похожа на кролика, которого насильно вытащили из норы. Бедняжка! Как же ей не повезло!
Шарлотта Дарби действительно была похожа на испуганного кролика. Бесхитростное и забитое существо.
— Так нехорошо говорить, Бенедикт. Не ожидала, что вы опуститесь до того, чтобы судить других.
— А разве хорошо поступает граф Рамси, решивший выдать единственную дочь за такого человека, как Вуллертон?
— Возможно, вы и правы. — Это вырвалось у нее само собой. Она была согласна с Бенедиктом. Сегодня, увидев это юное наивное создание, Женевьева в очередной раз убедилась, что брак с Уильямом принесет бедняжке боль и страдания. Она понимала, что должна как-то помешать этому браку. Но не знала, как это сделать. Если она пойдет к графу Рамси и расскажет, что жених его единственной дочери — подлец и негодяй, то разгорится жуткий скандал, граф, скорее всего, ей не поверит, а она только навлечет на себя гнев Уильяма. И тогда одной сломанной косточкой не обойдется. — Конечно, этот брак выгоден обеим сторонам. Уильям — герцог, Шарлотта — дочь графа. В проигрыше окажется только бедная девушка.
— Да, и таких браков сотни.
— Он принесет несчастной Шарлотте страдания и боль, — нахмурившись, проговорила Женевьева. — Вы были правы, когда сказали, что Уильям не пара ей. Граф Рамси поступает эгоистично по отношению к дочери.
— Да, они действительно не пара. Хотя, может быть, любят друг друга. Впрочем, вряд ли. Это невозможно. Вуллертон не может полюбить такую юную, романтичную и невинную особу. Правда, в последнем я немного сомневаюсь.
— Сомневаетесь? Не совсем понимаю, в чем вы сомневаетесь?
— Последние несколько минут эта невинная романтическая особа строит мне глазки.
— Ее можно понять. Ведь вы знаменитый Люцифер. Один из самых привлекательных мужчин в Англии. И уж точно не чета ее жениху.
Она лукаво улыбнулась ему. Он недоуменно поднял брови:
— Боже мой! Если это так, то…
— Уверяю вас, это действительно так! А вам нравится эта девушка? Думаю, если бы вы захотели, смогли бы отбить ее у моего пасынка.
— Я не любитель юных девушек, которые еще вчера были детьми, — процедил Бенедикт сквозь зубы. — И вообще, я не отбиваю чужих невест.
— А какие девушки вам нравятся? — Женевьева опустила глаза.
Он задумчиво посмотрел на нее:
— С недавних пор мне стали нравиться молодые симпатичные вдовы.
Женевьева покраснела от смущения. Она не ожидала такого признания.
— Что ж, очень рада это слышать. Надеюсь, вы меня не обманываете?
— Нисколько.
Бенедикт обвел взглядом гостей:
— Не могли бы вы под каким-нибудь благовидным предлогом выпроводить ваших визитеров? Я бы так хотел остаться с вами наедине.
— Конечно могу. Скажу им, что у меня начинает болеть рука, а врач рекомендовал отдыхать всякий раз, как начинаются боли.
— Ваш отдых в мои планы не входит, — страстно прошептал Бенедикт. — Я хотел бы не просто остаться с вами наедине, но и продолжить то, чем мы начали заниматься на террасе.
Женевьева смутилась еще больше:
— Я пойду к гостям. А то вы скажете что-то еще более неприличное.
— Да? А мне показалось, вы хотите того же, чего и я.
Женевьева, не ответив, подошла к графине Рамси и заняла ее каким-то светским разговором. Бенедикт не стал подходить к Форстеру, как собирался вначале. Честно говоря, Уильям ему неинтересен и очень неприятен. Вместо этого он принялся наблюдать за Женевьевой. Ему это нравилось. Внутреннее напряжение, которое мучило Бенедикта последние два дня, исчезло. Он с удивлением смотрел, как Женевьева легко и непринужденно беседует с женщиной гораздо старше ее. И в очередной раз поразился тому, что она не только очень красива, но и чрезвычайно умна.
Только теперь он понял, как соскучился по ней за эти два дня. Все это время ему не хватало ее игривой улыбки, восторженного взгляда небесно-голубых глаз. Господи, как же она волновала его!
Эти два дня ему не давали покоя воспоминания об их любовных играх в Воксхолл-Гарденз и на веранде в Карлтон-Хаус. Все было прекрасно, но не принесло Бенедикту желанного удовлетворения. Он мечтал о большем. К чему обманывать себя? Он мечтал обладать Женевьевой, и ничего не мог с этим поделать.
