Кэрол Мортимер - Опасный обольститель
И все же Женевьеве с трудом удалось взять себя в руки, церемонно раскланяться и поприветствовать гостей. Она с интересом и сочувствием смотрела на совсем еще юную девушку, которая скоро должна стать женой Уильяма.
Молоденькая, румяная, светловолосая и голубоглазая, она не была красавицей. Шарлотта из тех, о которых говорят, что они и мухи не обидят. Если она станет женой Уильяма, он сразу же запугает и закабалит ее. Как когда-то Джошуа запугал и закабалил Женевьеву. Женевьеве было ее искренне жаль.
— Кажется, вы повредили руку, мадам? — раздался вдруг голос Уильяма Форстера. — Надеюсь, ничего серьезного?
Женевьева так погрузилась в свои мысли о Шарлотте и ее будущем, что совсем забыла о своем ненавистном родственнике.
Она взглянула на него. На бледном лице Уильяма играла улыбка триумфатора. Господи, как она ненавидела этого человека! Ненавидела и презирала. Отъявленный негодяй!
— Вы прекрасно знаете, при каких обстоятельствах я получила эту травму и кто в этом виноват, — презрительно глядя на него, отрезала Женевьева. — Доктор сказал, что у меня сломана косточка на запястье.
Ее рука все еще была в повязке.
— Как жаль! — насмешливо подняв бровь, воскликнул Уильям. — Вы себе и представить не можете, как я вам сочувствую.
— Да, представляю, как вы мне сочувствуете, — съязвила Женевьева.
— Вам следует осторожнее вести себя в будущем. — Взгляд его изменился, став откровенно жестоким. — Я дал вам один полезный совет, когда приходил неделю назад. Почему вы ему не последовали?
— Вы намекаете на мой визит в Карлтон-Хаус? Но что в этом такого? Лично я ничего плохого в том не вижу.
— Вы абсолютно правы, в этом нет ничего плохого. Но мне не нравится ваш спутник, мадам. Категорически не нравится.
Женевьева спокойно встретила жестокий взгляд Уильяма. В гостиной много людей, и он не сможет сделать ей ничего плохого. Она оглядела присутствующих. Никто не заметил напряжения, возникшего между ними. Все продолжали весело и непринужденно болтать.
— Я уже говорила вам, что мое поведение и отношения — это мое личное дело, — отрезала Женевьева. — И вас это не касается.
— А я говорил вам, что запрещаю появляться где-либо с Люцифером. Вы можете делать все, что захотите, только после моей свадьбы, когда родители Шарлотты уже не смогут ничего изменить. Не советую расстраивать мои планы.
— Вы больше не имеете права лезть в мою жизнь и что-либо запрещать. Впрочем, вы никогда и не имели на это права, — задыхаясь от злости, проговорила Женевьева. Она ненавидела Форстера всей душой. И не только за то, что он повредил ей руку, но и за то, что он смог запугать ее. Разрушить хрупкий мир, который она с таким трудом создала после смерти Джошуа. Разрушить иллюзию покоя и свободы. — Я считаю, что сейчас не время и не место для подобных разговоров.
— Тогда, может быть, мне стоит прийти к вам завтра, мы продолжим этот разговор наедине? — Глаза его заблестели от злости. — Чтобы никто не помешал.
Женевьева смерила его ледяным взглядом:
— По-моему, я еще в прошлый раз дала вам понять, что была бы рада, если бы вы раз и навсегда оставили меня в покое и никогда сюда больше не приходили. Неужели я неясно выразилась?
— Если будете себя хорошо вести, я никогда больше не потревожу вас своим присутствием. — Глаза его сверкнули.
— Я уже не ребенок. Никто не имеет права указывать, как мне жить и как себя вести. — Лицо ее раскраснелось от гнева.
Он посмотрел на нее с удивлением. Еще никогда, Женевьева не давала ему прямой отпор.
— Кажется, дружба с Люцифером придала вам смелости. Раньше вы всегда беспрекословно слушались меня и моего отца. Однако надеюсь, что ваши отношения с ним прекратятся. Иначе последствия для вас могут быть самыми непредсказуемыми.
— Мои отношения с лордом Бенедиктом Лукасом — не ваше дело. Как, впрочем, отношения с любым другим джентльменом.
Теперь его взгляд выражал такое изумление, какого Женевьева еще не видела.
— Вот как? Что ж, желаю удачи с любым другим джентльменом. Что же касается лорда Бенедикта Лукаса, кажется, я беспокоюсь напрасно — насколько могу судить, вы уже успели порядком ему наскучить. Ведь так? Или он нашел себе другую женщину? Учитывая репутацию Люцифера, ему это не составит труда.
Женевьева не знала, какие чувства испытывает Бенедикт по отношению к ней. Но то, что он не приходил с тех пор, как они провели вечер в Карлтон-Хаус, доказывало правоту Уильяма. Возможно, ему действительно наскучили их отношения и она сама. Сердце сжалось от этой мысли.
— Даже если и так, вы не имеете права судить об этом. А уж тем более высказывать свои мысли.
— Какое это теперь имеет значение, если между вами все кончено? — издевательски хихикнул Уильям. — Вы его все еще ждете, надеетесь, что он придет? Напрасно!
— Вы… — начала Женевьева, но не успела договорить.
— Лорд Бенедикт Лукас! — объявил Дженкинс нового гостя.
Женевьева резко обернулась и увидела стоящего в дверях Бенедикта. В гостиной внезапно воцарилось молчание. Все присутствующие с изумлением смотрели на вошедшего. Сердце Женевьевы готово было выпрыгнуть из груди. В эту минуту он был необыкновенно хорош собой. Черный костюм и белоснежная рубашка гармонировали с его черными волосами и мрачными чертами лица. Женевьева в очередной раз поразилась, как же красив этот мужчина.
Бенедикт внимательно осмотрел присутствующих. От него не ускользнуло удивление на их лицах. Потом он перевел взгляд на Женевьеву. Она разговаривала с хмурым, чем-то недовольным джентльменом неприятного вида.
Постепенно гости вернулись к беседе и поспешно отвели глаза от Лукаса.
— Люцифер! — прошипел Форстер. Казалось, он задохнется от злости.
На этот раз улыбка триумфатора показалась на лице Женевьевы. Она смело посмотрела Уильяму прямо в глаза:
— Да. Извините, я должна прервать наш разговор. Мне нужно поприветствовать гостя.
— Не советую вам этого делать. Ваше непослушание может плохо закончиться.
— А я не советую лезть в мою жизнь и угрожать мне. Это может плохо закончиться для вас.
Даже не взглянув на Уильяма, она направилась к Бенедикту. В эту минуту она могла думать только о нем. Какое счастье, что он все-таки пришел! Она так по нему соскучилась!
Бенедикт не находил себе места от нетерпения, растущего с каждой минутой. Он не видел Женевьеву целых два дня. Надеялся, не встречаясь с ней какое-то время, вскоре забыть. Но оказалось иначе. Эти два дня он мог думать только о ней. Она не выходила у него из головы. Бенедикт предполагал, что застанет Женевьеву одну, и был неприятно удивлен, увидев в ее гостиной столько народу. Это его очень раздосадовало.
