Барбара Эрскин - Дитя Феникса. Часть 1

Слухи о произошедшем в замке молниеносно распространились по Аберу и всему Уэльсу. Уже собрались толпы, требовавшие крови сэра Уильяма де Броуза.

Разум Элейн отказывался принимать произошедшее. Она постоянно тайком пробиралась в конюшню; после того как Ронвен однажды увидела глаза девочки, она решила, что там ей будет лучше: среди лошадей Элейн хоть немного отвлечется от своих грустных мыслей.

Ронвен довольно легко добилась аудиенции у принца Ливелина, хотя никому другому это не удавалось. Лицо принца было спокойным, но было заметно, что он постарел больше чем на двадцать лет.

– Вы должны поговорить с дочерью, – сказала ему Ронвен. – Девочка ни в чем не виновата. Она вся измучалась.

– Это я весь измучился! – Принц повернулся к ней спиной. – Ради всего святого, лучше бы она мне ничего не говорила!

– Вы предпочли бы не знать, что вы рогоносец? – Тон Ронвен был презрительно резок. – Когда весь двор видел это! Рано или поздно вы тоже узнали бы об этом!

Ливелин пересек комнату и уселся в кресло, которое стояло возле камина.

– Выходит, весь двор видел, как свершается предательство. Сэр Уильям пользовался моим гостеприимством в священное время Пасхи, а отплатил за него предательством. Он презрел законы моего дома и семейного очага, и он ответит за это жизнью. Он будет повешен, как обычный преступник, и умрет позорной смертью.

Ронвен подавила торжествующую улыбку.

– Я только хотела просить вашего разрешения на то, чтобы увезти Элейн. Полагаю, она еще мала для такого зрелища – она совсем ребенок.

– А по-моему, ей как раз настало время подрасти! – Лицо Ливелина стало жестким. – Она может присутствовать при казни!

– Нет! – побледнев, ответила Ронвен. Это было совсем не то, что она ожидала услышать. – Он был ее другом…

– Тогда она должна научиться внимательнее выбирать себе друзей. Это послужит для нее хорошим уроком!

Какое-то время Ронвен молчала.

– А ее мать? – прошептала она. – Элейн должна видеть и казнь своей матери?

Ливелин уронил голову на руки. Она видела, как постепенно бледнеет его лицо, слышала, как он скрежещет зубами. Принц качнул головой.

– Я не могу ее повесить. – Голос его оборвался, перейдя в полный муки вздох, однако он продолжил: – Но всю оставшуюся жизнь она проведет в тюрьме!

Последовало продолжительное молчание, которое прервала своим гулом собравшаяся возле дворца толпа.

– Может быть, мне лучше забрать Элейн обратно в Деганнви? – мягко настаивала Ронвен. – Позже.

– Может быть. – Он поднялся на ноги. – Достаточно, женщина. Оставь меня!

Эинион поджидал Ронвен за дверью. Он схватил ее за руку и увлек в дальний угол комнаты.

– Я заберу маленькую принцессу, – сказал он. – Она будет в безопасности под моей защитой!

– Нет! – Ронвен отрицательно покачала головой. Все ее существо было наполнено страхом. – Нет. Она еще слишком мала. Ты пугаешь ее, и она с тобой никуда не поедет. Ты был слишком жестким с ней тогда…

– У меня не было времени на нежности. Она выросла, сила и мощь ее уже на пределе. Теперь ей необходимо мое руководство. – И он немного откачнулся назад. – Пришло время перемен для Гвинеда, если ты заметила. Правление английских принцев и их приспешников закончилось. – Он как-то особенно улыбнулся. – В конце концов при правлении принца Ливелина народ Уэльса может стать великим и независимым народом. Совершенно необходимо, чтобы Элейн унаследовала дело и взгляды отца, а потом и брата Граффида. Она поможет им, укажет им истинный путь. Ведь в этом мы все едины?

Ронвен с грустью кивнула.

– Как жаль, что свадьба Даффида и маленькой де Броуз теперь не состоится. Имя невесты своим ужасным поступком запятнал ее же отец, – сказала она со вздохом.

– Но у нас остается еще один способ устранить Даффида. Ведь он, в конце концов, сын своей матери. – Эинион ехидно улыбнулся.

– Ты забываешь, что и в жилах Элейн течет та же кровь, – уныло напомнила ему Ронвен.

Эинион снова улыбнулся.

– Кровь Плантагенетов еще дремлет у нее в венах. Сейчас ею движет именно уэльская кровь. – Старик тяжело опустил свою руку на плечо Ронвен. – Не бойтесь за Элейн, леди, я позабочусь о ней. Как только свершится казнь де Броуза, я собираюсь поговорить с ее отцом и вернуть ее богине.

Абер. 2 мая 1230

Элейн в полном одиночестве сидела в конюшне, наблюдая, как грумы моют и чистят лошадей. Она все еще была в оцепенении. Это был день смерти сэра Уильяма де Броуза. На площади перед замком собралась огромная ликующая толпа; все эти люди ехали с разных концов Уэльса, чтобы увидеть смерть ненавистного де Броуза. Никто не произнес в его защиту ни единого слова. Защищать его при всем желании никто бы не посмел. Все понимали: овладеть женой хозяина дома, будучи в гостях, – тягчайшее преступление. Принцессу Джоанну уже заперли в полном одиночестве.

– Ты должна идти, Элейн. Это приказ твоего отца! – Ронвен нашла Элейн в стойле Непобедимого.

– Нет! – Глаза Элейн потемнели от ужаса.

– Ты должна, моя малышка. Мне очень жаль.

Элейн попятилась назад.

– Но почему? – прошептала она.

– Я не знаю. – Ронвен беспомощно пожала плечами. Она упрекала себя. Почему она сама не рассказала обо всем Ливелину? Почему из-за своей поспешности и страстного желания разрушить связь Джоанны и де Броуза она послала к отцу девочку?

– Ты же принцесса, Элейн, – сказала сухо Ронвен. – Ты должна сохранять достоинство, и никто не должен увидеть, что ты недавно плакала!

– Я не плачу! – неуверенно парировала Элейн. – Он заслужил смерть!

Девочка медленно подняла голову, затем встала и последовала за Ронвен. Они вышли из замка и спустились к реке, где была поставлена виселица. Принц Ливелин и Даффид уже стояли тут и рассматривали народ, когда сэра Уильяма де Броуза вывели к виселице. Стража поставила его на колени перед принцем; Уильям невольно поклонился.

– Ваша жена ни в чем не виновата, ваше высочество! – тиxo сказал он. – Во всем виноват только я один! – Пытливым взглядом он осмотрел толпу: он боялся, что Джоанну тоже привели, чтобы она посмотрела, как он умрет.

На королевской площади собралось примерно несколько сот человек, жаждавших посмотреть, как прольется кровь виновного. Толпа отозвалась ревом, когда на виселице появился сэр Уильям. На нем ничего не было, кроме короткой рубахи и пианов. Руки его были связаны, но вся его осанка говорила о гордости и достоинстве, которые невозможно было сломить. Когда он увидел, что Джоанны нет на этом зрелище, он немного успокоился. Затем его взгляд упал на Элейн; в ее глазах он увидел боль. Он снова поклонился, но только ей одной.