Барбара Эрскин - Дитя Феникса. Часть 1

Барбара Эрскин

Дитя Феникса

Часть 1

От автора

Очень многие люди оказали мне поддержку, вложив свой энтузиазм в создание этой книги, но особую благодарность я хотела бы выразить специалистам по генеалогии и архивариусам, которые внесли свою лепту в распутывание длинной нити повествования. Я очень благодарна им за их терпение и интерес.

Я просто обязана поблагодарить Дженет Хэнлон за оказание консультативной помощи, когда это было необходимо, а также Джейн, без организаторских способностей, помощи и юмора которой наша современная жизнь могла бы попросту превратиться в ужасающее средневековье.

В замке Фолкленд нас тепло принимала Элли Кричтон Стюарт. Я должна поблагодарить ее за радушие и гостеприимство, а также за то, что она с огромной радостью показала нам не только сам замок, но и его окрестности. Я хочу выразить особую благодарность за информацию, которую она и Томас Паттфаркен предоставили нам о старом замке.

Еще я очень благодарна Кэтрин и Брайану Гибсонам, которые дали нам почувствовать себя в Пен-и-Брин как дома – именно там, в этом впечатляющем и чарующем месте, стоит таинственный замок Абер.

И наконец, я хотела бы поблагодарить Кэрол Блейк и Рейчел Гор за их неизменную поддержку и воодушевление.

Пролог

Ланфаэс, Энглси. 1218

Полная луна плыла в холодном небе среди облаков, озаряя наступающий прилив и белые барашки волн. В дверях дома была видна женщина. Она непрерывно смотрела вдаль на сверкающий снег, окутавший вершины гор. Неподалеку, в тени, стоял мужчина. Исполненный терпения и выдержки, он молча ждал, скрестив на груди руки. Это Эинион Гвеледидд, высокий седовласый человек. Вскоре на свет должен был появиться ребенок. Ребенок, судьбу которого он уже предсказал. Ребенок, чьи руки будут держать три короны. Ребенок, которому предстоит оспорить наследие древних богов Альбиона. Эинион улыбнулся. Англичанка промучилась родами в течение трех долгих дней, и вскоре ей предстояло умереть.

Посреди комнаты жарко горел огонь, обогревающий холодную комнату. Двенадцать обеспокоенных служанок столпились вокруг постели, на которой лежала их принцесса, укрытая множеством меховых покрывал. Она слишком устала даже для того, чтобы крикнуть, а боль снова и снова терзала ее измученное тело.

Эинион вышел, чтобы дать спокойно осуществиться тому, ради чего женщина живет и терпит столько мучений.

Ронвен наконец отвернулась от двери, зашла в комнату и встала около полыхающего пламени очага. Она смотрела на ласкающие глаз языки пламени, однако ее взор был направлен на постель, которая стояла посреди комнаты. Дым от огня, закручиваясь в спираль, медленно поднимался вверх, к перекладинам потолка, по которым вырывался наружу и, сливаясь с гонимыми ветром облаками, уносился ввысь. Приближался рассвет.

Позади нее, на постели, пронзительно вскрикнула принцесса. Джоанна Ронвен опомнилась и, собрав целую охапку дубовых веток, бросила их в огонь. Очаг снова вспыхнул ярким заревом, которое переливалось синим и зеленым цветом. Пламя разжигал дувший с моря ветер, который клонил к земле и мучил каждое дерево на побережье острова. Казалось, Ронвен смотрела на огонь целую вечность, затем она отвернулась и подошла к постели.

Внезапно из очага выпал уголек и упал прямо на отсыревший камыш, покрывавший пол. Камыш был слегка влажный, но он тотчас же вспыхнул. Со стороны это выглядело так, будто уголек задумался: погаснуть или вспыхнуть, и все же решил вспыхнуть. Потом огонь перебросился на лежавшую рядом зеленую ветку и затем, потрескивая древесиной, перекинулся на следующую.

Возле постели, столпившись, хлопотали несколько служанок. Они заботливо укрывали и обмывали обессиленную принцессу и ее крошечную дочь, которая только что появилась на свет после продолжительных страданий ее матери. В зале уже довольно сильно пахло дымом, однако никто не насторожился.

Огонь тем временем быстро распространялся по комнате, перебегая от одной вещи к другой. Он охватил деревянные стены, а потом и вышитые золотом занавески на окнах. Тихий треск пламени перешел в шипение, а затем в рев. Очнувшись и услышав этот рев, женщины обнаружили, что пожирающее стены пламя неумолимо приближается к ним, облизывая потолочные балки и стелясь по полу.

Одна из служанок выбежала на улицу, чтобы ударить в колокол и позвать мужчин, но те пришли бы слишком поздно и не смогли бы отстоять дом. Другие женщины завернули потерявшую сознание принцессу в одеяло и понесли ее прочь из комнаты так быстро, как только могли. В стороне стоял Эинион и хмурился. Все шло к тому, что принцесса останется жить, и даже смерть не могла покуситься на это тело и лицо ангела. Однако ей было суждено умереть.

Ронвен предстояло стать няней новорожденного ребенка. На мгновение она засмотрелась на младенца, который громко кричал и плакал, барахтаясь в мягкой овчине, которой его обернули. Эта крошка – последняя дочь принца Аберфрау и внучка Джона Плантагенета, первого короля Англии.

На пол возле постели с грохотом рухнула горящая балка. Ронвен улыбнулась. Огонь был знаменателен. Брайд, владелица луны, была и богиней огня. Ребенок был трижды благословлен и отмечен судьбой. О нем необходимо было заботиться, оберегая его с особой тщательностью. Ронвен взяла в свои руки ребенка, затем развернулась и со всех ног бросилась к выходу под градом горящих обломков.

Пока ветер раздувал огонь, Эинион Гвеледидд отвернулся на восток и ужаснулся. Небо тоже было в огне. Из парящих облаков вырывались языки всепожирающего пламени. Они переливались разными цветами: из ярко-алых они становились багровыми, а потом золотыми. Там, где бушевал ветер, огонь казался лиловым и иногда алым, а по краям был был расцвечен позолоченными искрами. Слышались вой ветра и плеск воды, а с ними и смешанные с ужасным ревом пожара продолжительные раскаты грома. Перед удивленным взором Эиниона плыла череда облаков; подчас они сливались, а затем уносились вдаль. Бившее во все стороны пламя не собиралось стихать. Эинион внезапно различил отчетливые очертания птицы, которые стали заполнять все небо. Размах крыльев этой невиданной фигуры был огромен; они одновременно могли касаться с одной стороны затронутых огнем вершин гор Эрири, а с другой – заслонять зарево западного моря.

Солнечный орел. Нет! Нет – не орел! Феникс! Эинион беззвучно произнес какое-то слово. Птица огня возникла в пламени пожара – подобно тому, как на востоке всходит солнце, – когда последнего ребенка Ливелина выносили из горящей залы – дитя огня, дитя феникса.

Книга первая