Юна-Мари Паркер - Дворцовые тайны
Из скромности Селия не упомянула о том, что ее родители Эйлин и Эрнест Смит-Маллины владели огромным особняком и имением, раскинувшимся на сотни акров в живописной сельской местности, и что деревня Килфраш с аккуратными, будто кукольными, домиками, маленьким магазинчиком и трактиром — лишь песчинка, приютившаяся на самом краю обширного поместья.
Селия вновь опустила взгляд на лежавшие у нее на коленях отпечатанные листки.
— Тяжелее всего придется во вторник, — заметил Алан. — Утром у королевы несколько встреч с министрами из правительства, а в одиннадцать тридцать — церемония награждения орденом Святого Михаила и Святого Георгия Чрезвычайного и Полномочного Посла в Куинто. Он будет, естественно, с супругой. После этого у королевы и принца Филиппа запланирован очередной званый обед и назначена аудиенция с министром окружающей среды. Ну и, разумеется, обычное вечернее совещание с премьер-министром.
Селия кивнула, втайне гадая о том, какие взаимоотношения у королевы с Маргарет Тэтчер. Вопрос этот занимал ее очень давно. Они были одних лет, обе замужем и обе матери, у той и у другой была исключительно ответственная работа, но на этом сходные черты заканчивались. Бездной, которая разделяла их, было происхождение. Одна родилась особой королевской крови, а другая в стенах дома методистов,[15] где если и не наблюдалось острой нужды, то, во всяком случае, деньги не тратились на развлечения и предметы роскоши. Поразительно, что может связывать двух столь разных людей? Наверно, лишь осознание того, что они служат своей стране. Но если королеву обязывает фамилия, то для миссис Тэтчер это добровольный выбор.
Селия, несмотря на то что она порой посвящалась в личные мысли и взгляды королевы, ибо слыла достойной доверия, все же ни разу не осмелилась задать прямой вопрос: «Как вы уживаетесь со своим премьером?» Их встречи, начинавшиеся в шесть тридцать вечера каждый вторник, проходили в обстановке строгой конфиденциальности; и хотя подобные свидания не считались официальными, их проводили в соответствии с четким планом, составленным секретарями обеих женщин. За коктейлем затрагивались самые важные для жизни страны темы. Встреча длилась, как правило, сорок пять минут, после чего миссис Тэтчер склонялась в прощальном реверансе, покидала покои королевы и ливрейный лакей провожал ее по устланным красными коврами коридорам к ожидавшей машине. Никто не знал, о чем королева и премьер говорили на таких встречах. Требование конфиденциальности действовало непреложно, и можно было лишь догадываться, что порой встречи проходили в довольно напряженной атмосфере.
— Полагаю, тут дело не столько в напряженности, сколько в чувстве некоторой взаимной неловкости, — как-то сказал Селии один из придворных. — Обе женщины привыкли больше иметь отношения с мужчинами. И потом у них совершенно разные интересы. Если королева любит сельскую природу, ей нравится выезжать за город в любую погоду в окружении охотничьей своры и лошадей, то…
— То миссис Тэтчер — житель городской, к тому же она властолюбива и не может жить без работы, — договорила за него Селия. — Да, теперь мне ясно, почему они не стали закадычными подругами.
…Она перевернула страницу.
— В среду тоже предстоит много забот, — заметила она с некоторой опаской в голосе. Как и всем во дворце, ей хотелось поскорее дождаться летнего отпуска. В среду ЕВ отправлялась с визитом в Глазго. Селия знала, что они полетят на «Серебристом Эндовере», взятом из личного авиапарка королевы. И маршрут проложат по так называемой королевской дороге. Это была особая воздушная зона, в которую запрещалось заходить любым другим самолетам. В радиусе тысячи футов по всем направлениям королевский лайнер ничто не должно было беспокоить.
В Глазго планировалось провести несколько встреч. Сначала открытие новой школы, затем ленч с местными официальными лицами и визит в новое крыло больницы, где королева самолично поднимет шторку с мемориальной доски и посадит дерево в ознаменование того, что она была здесь. Расстояния между школой, больницей и местом ленча были достаточно большими — королевским шоферам и полицейскому эскорту придется крепко постараться, чтобы не сорвать график. Селия отвечала и за то, чтобы неофициальная часть посещения королевой школы и больницы не затянулась слишком надолго. Порой визиты рассчитывались по минутам, но тут другое дело. Маленькие дети с букетиками цветов… Это необходимо было учитывать.
— Вы побывали в Глазго на королевском маршруте? — спросил Алан.
Селия кивнула и сверилась со своими записями.
— Я также увиделась с теми, кто будет встречать ЕВ в школе и больнице и ответила на интересующие их вопросы. Так что, думаю, все пройдет по плану.
…Первый вопрос был традиционно о букете для королевы.
— Какого цвета должны быть цветы? Мы хотим, чтобы они гармонировали с платьем ее величества!
На это Селия неизменно давала такой ответ:
— Лучше всего — смешанный букет. И пожалуйста, не делайте жесткий каркас, потому что по возвращении домой королева сама любит ставить цветы в вазу.
Второй вопрос:
— Какие напитки ей можно предложить?
— Если встреча происходит днем, лучше всего чашку чаю. Притом индийского, ибо королева сохраняет верность Содружеству наций, — отвечала Селия.
— Как, а шампанское нельзя? — удивлялись люди.
— Королева выпивает стакан вина за ленчем или обедом, во всех остальных случаях она предпочитает английскую минералку.
Селия знала, что дома королева время от времени могла позволить себе стаканчик джина с тоником перед обедом. Спиртное отнюдь не лилось рекой в королевской семье, младшие члены которой вообще были трезвенниками. Шампанское подавалось лишь в особенных случаях.
Следующие полчаса Селия и Алан уточняли прочие детали плана передвижений королевы на следующей неделе и закончили совещание в пятнадцать минут первого. Королева и принц Филипп давали в этот день ленч для узкого круга приглашенных гостей, и Селии нужно было побыть с ними, а перед тем привести себя в порядок. Закрывшись в дамской комнате около кабинета, откуда она только что вышла, Селия напудрила носик, подкрасила губы розовой помадой и проверила прическу, которая тоже, равно как и неброское платье, являлась чем-то вроде элемента ее «рабочей одежды». Она была короткая и простая, волосы смотрелись аккуратно как под шляпкой, так и без нее. Плюс к этому удобная обувь, свободный пояс на талии и, наконец, немнущаяся ткань платья. «То, что надо», — говаривала королева, имея в виду твид и шерстяные ткани. Она очень жалела, что сама не может носить их.
