Мэри Патни - Сомнения любви
И поэтому Адам сам позаботился о коне, почистил уставшего жеребца щеткой, накормил и напоил его, несмотря на то что самому невыносимо хотелось отдохнуть. На выходе из конюшни его едва не сбил с ног порыв ледяного ветра с дождем и градом.
Он долго ждал на холоде, пока слуга не открыл ему дверь.
– Сэр! — воскликнул слуга. — Слава Богу, что вы здесь. Я не думал, что вы приедете раньше, чем успокоится буря.
– Такие сообщения без внимания не оставляют. — Адам снял плащ, вымокший насквозь, тяжелый, словно набитый камнями. — Где он?
– Наверху. В их спальне. Он… не хочет от нее отходить.
Адам подал слуге плащ и шляпу, с которых стекала вода, и направился наверх. Он часто бывал в этом доме в более радостные времена. Теперь все в этом доме дышало скорбью.
Он нашел друга в спальне, которую тот делил со своей молодой женой. Комнату освещал лишь огонь в очаге. На кровати лежало худенькое тело, едва различимое под накрывавшим его одеялом.
Его друг, высокий мужчина с широкими плечами и мощными руками и ногами, сидел на стуле возле кровати, опустив голову на руки. Он поднял глаза, когда открылась дверь, не удивившись визитеру.
– Она умерла. — В неровном свете его искаженное горем лицо казалось совсем юным.
– Я знаю. — Адам подошел к хозяину дома и положил ему руку на плечо. — А ребенок?
– Он был… слишком маленьким, чтобы выжить. — Мужчина накрыл руку Адама ладонью и судорожно вздохнул. — Как я буду жить без нее?
– Ты выдержишь, — тихо сказал Адам. — Ты будешь скорбеть, и шрамы останутся в душе навсегда. Но со временем ты научишься жить заново. Хотя бы ради нее, ради того, каким она хотела бы тебя видеть.
– Наверное, ты прав, — глухо откликнулся широкоплечий мужчина. — Но это чертовски несправедливо.
– Это так. — Увидев графин с бренди на приставном столе, он налил два бокала. Им обоим надо было выпить.
Друг его залпом выпил половину огненной жидкости, закашлялся, затем выпил остальное. Отдышавшись, он сказал:
– Я не знаю, что мне теперь с собой делать.
– Тебе нужен новый дом и новые дела, которые заняли бы все твое время. — Адам пил бренди медленно, мелкими глотками. — До женитьбы ты думал о службе в армии. Возможно, это то, что нужно сейчас.
Другой мужчина рассеянно перевернул пустой бокал.
– Возможно. Служить своей стране… и, может быть, умереть от шальной пули где-то в чужих краях. Вполне достойный конец.
– Только не смей подставлять себя под пули! — резко сказал Адам. — Я запрещаю.
Друг его ответил чем-то похожим на смех, и Адаму стало сниться что-то совсем иное…
Мария никогда так славно не спала. Во сне ей было тепло и уютно, она чувствовала себя любимой, окруженной нежной заботой. Не сразу она поняла, что это не сон, а явь. Тревога пронзила ее, как только она вспомнила, что произошло между ней и Адамом накануне ночью. Она сошла с ума, если позволила ему так ее трогать! И все же она не могла жалеть о том, что испытала такое наслаждение. Она была развратной женщиной, именно такой, какой считала ее Сара.
С опасением она открыла глаза и обнаружила, что лежит на спине и Адам обнимает ее, а его пронзительные зеленые глаза смотрят на нее с ласковой заботой. Он действительно был потрясающе хорош собой, и в его сложении и лице было что-то экзотическое, необычное для этих краев. Если уж слишком придираться, то можно сказать, что волосы его не мешало бы постричь, но ей они нравились длинными. Она подняла руку и погладила темные шелковистые локоны.
– Доброе утро.
– Доброе утро, — ответил он. — Хорошо спала?
Улыбка его рассеяла ее опасения, связанные с ощущениями женщины, впервые в жизни проснувшейся в одной постели с мужчиной. В этом и состоит суть брака, как она теперь поняла, в этом ощущении близости, что связывает двух людей, живущих в своем собственном, только им принадлежащем раю. Соблазнительно. Опасно соблазнительно.
Удовольствие ее померкло при мысли о том, что другая женщина, возможно, знает его таким. Женщина, которая приходится ему не случайной любовницей, а законной и любимой женой.
У Марии при этой мысли свело живот. Впервые она от всей души пожелала, чтобы память Адама никогда не восстановилась. Тогда он остался бы с ней и был ей мужем до той поры, пока смерть не разлучила бы их.
В ужасе от безнравственности своего желания, она села в кровати и изобразила улыбку.
– Замечательно спала. А ты?
Он задумался.
– Я не думал, что засну, но заснул. И мне снился сон, хотя и не тот кошмар, что я видел раньше.
Бхану, свернувшаяся у них в ногах, подняла голову, после чего встала и, подобравшись к ним поближе, легла между ними. Хорошо. Чем больше между ними расстояние, тем лучше: Мария погладила висячие уши собаки и была вознаграждена счастливым собачьим вздохом.
– Что тебе снилось?
– Я видел несколько снов. В первом сне я ехал к другу, который потерял жену. То был очень грустный сон, но не кошмар. Затем мне снился сон, где я играл с двумя детьми: мальчиком и девочкой. Мальчик был примерно одних со мной лет, а девочка была младше, я думаю. У них обоих были зеленые глаза. Может, у меня есть брат и сестра?
Осторожно пробираясь между ложью и полуправдой, она сказала:
– Если у тебя и есть братья и сестры, ты о них мне не говорил.
– Может, они умерли? Не знаю. Тот сон связан с чувством утраты. — Покачав головой, он спустил ноги на пол. — У меня такое ощущение, словно я держу в руках целую пригоршню обломков мозаики, но панно такое большое, что я никогда не смогу сложить его целиком.
– Всему свое время, — сказала Мария. — Джулия говорит, что мозг — самая сложная часть организма. — Глядя на то, как Адам надевает халат и тапочки, Мария подумала о том, что лучшим для него будет все же восстановление памяти. Только хотелось бы, чтобы он оказался холостым и чтобы он простил ей обман. Тогда у них было бы будущее — но шансы, что все сложится именно так, казались ничтожными.
Однако она могла бы сполна наслаждаться тем временем, что подарит им судьба, сколько бы его у них ни осталось.
– Хочешь прокатиться верхом с утра?
– С удовольствием. — Он хитро улыбнулся. — А затем, моя леди, я начну обустраивать для тебя сад.
Глава 13
Гринок, Шотландия
После еще одного долгого дня, который каждый из них троих провел, решая свою задачу в рамках одного общего расследования, все трое встретились за ужином в отдельном кабинете гостиницы, ставшем временно их штаб-квартирой. Керкленд снял свой мокрый плащ и повесил его на стул, а на стол выложил длинный кожаный тубус.
