Мэри Патни - Сомнения любви
– Твоя мудрость соперничает с твоей красотой. — Приковав ее к месту взглядом, он взял в ладони ее лицо и поцеловал ее жадно. Отклик ее был спонтанным и страстным. Полумрак облегчал выражение чувств. Ее мужчина, подаренный морем, был так ей дорог, он был таким ласковым и мужественным одновременно. Она считала его человеком среднего роста и телосложения, но сейчас, когда он ее обнимал, он казался очень большим и очень сильным.
Она смутно осознавала, что спиной вжимается в полки с книгами, что руки его шарят по ее телу. Развязав пояс ее халата, он накрыл ладонями ее грудь. Интимность его ласки одновременно шокировала и возбуждала. Губы ее приоткрылись навстречу его губам, и языки их слились в танце. Она прижалась бедрами к его бедрам. Твердь и жар его тела возбуждали тревогу, но и влекли, как влечет песнь морской сирены.
Осмелев, она просунула руки под его халат. Тело его, покрытое ночной сорочкой, обжигало, когда она гладила его по мускулистой спине. Ее целовали не один раз, и порой ей это даже нравилось, но желание никогда не грозило выйти из-под контроля — до этого момента. Ей хотелось втянуть его в себя, сплавиться с его плотью.
– Я так сильно тебя хочу, моя единственная, — шепнул он прежде, чем прижаться губами к ее шее. Она застонала, ногти сами впились ему в спину. Когда рука его скользнула под ее сорочку и двинулась вверх по ноге, она едва не растаяла. Мужские объятия никогда так на нее не действовали, она никогда ничего подобного не испытывала.
Если бы он уложил ее на холодный и пыльный ковер, она была бы только рада. Но до того как это могло случиться, Бхану стала тыкаться в них носом, скуля, требуя внимания. Мария вскрикнула и отстранилась, вспомнив разом все те причины, по которым близость им была противопоказана. И не последняя из этих причин состояла в том, что в дальнейшем ей пришлось бы объяснять, как случилось, что он взял ее девственницей.
– Прости, — прошептала она. — Я не могу. Не сейчас.
Адам хотел было снова ее обнять, но передумал и отступил, сжав кулаки.
– Ты боишься меня, Мария? Или ты меня не хочешь?
Она сдавленно засмеялась. Смех был истерический.
– Ты ведь не веришь, что я тебя не хочу! Ты сам все видишь. Как я могу тебя бояться, когда ты сама доброта и понимание? Но… для меня время еще не наступило. Может, когда ты лучше меня узнаешь, ты сам меня не захочешь.
– Этого не может быть. — Он прикоснулся к ее волосам, затем провел рукой вниз по плечам, по ее телу. Ладонь его оставляла после себя огненный след. — Я чувствую, что знаю тебя всеми глубинами души. Но… не слишком хорошо здесь и сейчас. — Он опустил руку и криво усмехнулся. — Когда кровь моя остынет, я, конечно, соглашусь, что ты права. Но сейчас слишком трудно быть благоразумным.
У нее тоже были проблемы с разгоряченной кровью! Она завязала халат.
– Кстати, насчет еды. Я уверена, что Бхану хочет перекусить, и я как раз шла на кухню, когда услышала, что ты здесь. Посмотрим, что найдется для нас в буфете? Миссис Бекетт — хозяйка запасливая.
Он засмеялся и обнял ее одной рукой за плечи.
– Прекрасная мысль. Если свой аппетит утолить невозможно, всегда полезно накормить другого.
Она покраснела. Ей нравилась приятная тяжесть его руки на плечах, когда они шли на кухню. Бхану затрусила впереди.
– Что ты искал в библиотеке?
– Я надеялся, что смогу отыскать книгу с изображением тех существ, какие видел во сне. — Адам вздохнул. — Шанс был невелик, но попытаться все же стоило, тем более что заснуть я все равно не мог.
– Я не нашла в библиотеке ничего полезного. Разве что можно сушить цветы между страницами, — сказала она. — Горячий супчик из горшочка, что оставлен в теплой печке, поможет тебе заснуть.
– Хорошая мысль. — Он искоса взглянул на нее. — Но еще лучше было бы, если бы ты легла со мной.
Она остановилась, занервничав.
– Я думала, мы сошлись на том, что сейчас еще не время.
– Я не имел в виду любовное соитие, — тихо сказал он. — Но я бы очень хотел уснуть, обнимая тебя.
Мария представила, как приятно было бы лежать с ним в обнимку, прижавшись к его теплому, крепкому телу, и улыбнулась. Сестричка Сара сказала бы «нет». Но Мария не была настолько целомудренной.
– Я бы тоже не отказалась, — сказала она.
О, ей бы это очень даже понравилось.
Глава 12
От совместной поздней трапезы, состоящей из хлеба, сыра и супа, с кокетливым смехом с ее стороны и шутками с обеих сторон кровь Адама нисколько не остудилась, но напряженность немного спала. Потом они вместе поднялись по лестнице в спальню Марии, которую он до сих пор не видел. Как и повсюду в доме, обстановка представляла собой сборную солянку: предметы, разнородные по качеству и степени изношенности. Но в спальне у нее было славно: яркие цвета и приятный освежающий запах лаванды.
Она стыдливо сняла халат и забралась на кровать. Он понял, что продолжает оставаться для нее в определенном смысле чужаком. Странно, при условии, что память потерял он, а не она.
Он забрался на кровать с другой стороны, пытаясь не спугнуть ее. Мария наклонилась к нему и легонько поцеловала в щеку.
– Спокойной ночи и приятных снов. — Она легла и повернулась к нему спиной. Не самая приветливая поза.
Но это легко исправить. Он повернулся на бок и привлек ее к себе. В том, как славно уместилось в его руках ее тело, было что-то приятно знакомое. Словно две половинки целого сошлись воедино.
– С тобой я как в раю, — пробормотал он.
Она напряглась, когда он обхватил ее за талию.
– И я, — сказала она.
Ему нравилось, как щекотали его щеку ее волосы. Он надеялся, что вскоре увидит эту золотистую массу, разметавшуюся по подушке. Тогда она будет лежать под ним, и ее хорошенькое лицо раскраснеется от желания. Но сейчас ему почти хватало того, что ее спина прижималась к его груди. Главное, что он не один.
Он провел ладонью по ее телу. Хлопчатобумажная ночная рубашка ее была старенькой, и ткань от многочисленных стирок стала совсем мягкой, почти такой же мягкой, как ее тело. Когда его ладонь скользнула по ее животу, она, задыхаясь, сказала:
– Лучше бы тебе вернуться в свою кровать. То, что ты делаешь, слишком искушает, и я не уверена, что у меня хватит воли сопротивляться.
Рука его замерла на нежном изгибе ее живота. Она решила не возобновлять супружеские отношения, и отчасти он мог даже понять, что в этом есть своя логика, и он понимал эту логику и готов был с ней согласиться. Но мысль о том, чтобы оставить ее в покое и спать одному, была невыносимой.
– Если я дам тебе честное слово, что не возьму тебя сегодня, ты позволишь мне напомнить об удовольствиях, что мы делили в прошлом?
