Лавирль Спенсер - Колибри
– Иду! – закричала она во все горло. Ведро не успело удариться о пол возле его кровати, как Джесси застонал и с усилием перевернулся поближе к нему. Мисс Абигейл выхватила валики из-под его ноги, перегнулась через него и ухватила вместе с простыней, перевернув на край постели, и как раз вовремя. Наружу вышел каждый кусочек жареной печенки, лука, кофе, зеленых бобов и даже пирог с вишневой начинкой. Он лежал, покрытый испариной, свесившись вниз лицом над краем кровати и закрыв глаза.
Наконец он втянул в себя воздух, и это придало ему сил. Он сказал в пол:
– Вам не приходит в голову, мисс Абигейл, что нам, возможно, на роду написано делать друг другу гадости даже из лучших побуждений?
– Переворачивайтесь, – приказала она. – Вы не должны лежать на раненой ноге.
Она помогла ему снова лечь на спину и заметила его бледность на фоне черных бакенбард.
– Наверно, лучше проверить рану еще раз.
Джесси прикрыл лоб и глаза рукой:
– С раной ничего не случилось. Просто я терпеть не могу печенки, вот и все.
– Что? – у нее перехватило дыхание. – И вы все равно ее съели?
– Да, я попытался, – он выдавил из себя безрадостный смех. – Попытался, но ничего не получилось. Я решил во что бы то ни стало не пререкаться с вами снова, особенно после того, как я увидел, как вы сервировали этот поднос. Но, кажется, я не способен поддерживать мир, даже когда стараюсь. – Он устало отнял руку от глаз и увидел, что мисс Абигейл Маккензи пытается сдержать смех, прикрыв рот обеими руками. Джесси не смог остановить свою собственную робкую усмешку, заигравшую на его лице. И тогда мисс Абигейл сделала самую удивительную вещь! Она рухнула на кресло-качалку и смеялась, смеялась, хватаясь за живот и наполняя своей веселостью всю комнату. Такого Джесси от нее не ожидал. Она раскачивалась взад и вперед, забывшись, болтая ногами как дети на качелях, и кружевные нижние юбки повторяли ее движения. И какой очаровательной она стала!
– Прошу прощения, что не могу присоединиться к вам, – сказал Джесси, – но сразу после того, как тебе вывернуло кишки, смеяться довольно больно.
И он с улыбкой продолжал размышлять, как удивительно привлекательно выглядит мисс Абигейл без своего защитного панциря.
– Ох, мистер Камерон, – выдохнула она наконец, – возможно, вы правы, и на роду у нас написано. Даже когда вы пытаетесь отдать должное моей кухне, это оборачивается неприятным исходом.
Она снова весело засмеялась.
– Исходом? На этот раз вы выбрали подходящее слово, – сказал он, посмеиваясь, несмотря на болезненные ощущения в желудке. «О Боже, не допусти, чтобы я рассмеялся... пожалуйста» – уговаривал он себя.
– Вы это заслужили своими оскорбительными замечаниями в адрес моей стряпни.
– Кто кого оскорблял? Именно вы заталкивали в меня эту печенку, даже не побеспокоившись спросить, люблю ли я ее. Заставлять ее есть, это было бы более чем оскорбление. Поверьте мне, леди, это могло убить меня.
К этому моменту она так развеселилась, что позабыла обидеться и на его богохульство, и на то как он в шутку назвал ее леди. Она откинулась в качалке, а Джесси с наслаждением наблюдал за ней.
– Одну за другой я открываю щели в вашей броне, – сказала она, замедляя качание и расслабленно наклонив голову назад. – И одна из них – печенка.
Джесси ни разу еще не видел ее такой расслабленной: руки, ладонями вверх, лежали на коленях, золотой вечерний солнечный свет проходил сквозь западное окно и подсвечивал ее волосы, подбородок, высокий воротник, мочки ушей и ресницы, заставляя их сиять.
Джесси снова задался вопросом, сколько же ей лет, потому что она, откинувшись на спинку кресла, выглядела неожиданно молодо, и он вновь почувствовал сожаление о том, что сказал раньше, как ее покинул Мелчер. Он хотел бы внести ясность в этот вопрос, может быть прямо сейчас, когда она была раскрепощена и приветлива. Сейчас они могли поговорить об этом и избавиться от плохих чувств.
– Сколько вам лет? – спросил он.
– Слишком много, чтобы вы интересовались этим.
– Слишком много, чтобы позволять таким выгодным партиям, как Мелчер, уходить прочь?
– Вы невыносимы, – произнесла она, но без вызова, все еще сидя расслабленно в кресле.
Она повернула голову в сторону Джесси, встретилась с ним глазами, и легкая улыбка тронула ее губы.
– Может быть, – признал он, тоже улыбаясь. – А вы беспокоитесь.
– О чем же это?
– О том, что состаритесь и так не встретите мужчину, В тех местах, откуда родом Мелчер, их предостаточно.
– На Разъезде Стюарта их тоже хватает, – подчеркнуто сказала она.
– Н-да... го-то я заметил вашу слабость к Мелчеру, он был здесь вашей последней надеждой, да?
Она не ответила, но этого и не требовалось. Он внимательно рассматривал ее, пока она, прищурившись, смотрела на солнце, словно играя с ним в какую-то игру.
– Я должен извиниться за это, мисс Абигейл?
Она оторвалась от лучей солнца и повернулась к нему. Помедлив минуту, она мягко сказала:
– Если вам надо спрашивать на это разрешение, то оно уже ничего не будет стоить.
– Неужели? Теперь извинения между нами станут своего рода разочарованием, разве нет?
Мы деремся друг с другом как уличные коты. Вы будете скучать, если я внезапно стану кротким.
– А вам больно приносить извинения, правильно? – возразила она.
– Больно? Вы несправедливы ко мне, мисс Абигейл. Я способен приносить извинения ничуть не хуже остальных.
Но он так и не извинился.
– Я же извинилась за ваши усы.
– Из-за страха, я думаю.
Она отвернулась от Джесси, вновь обратившись к свету, который струился сквозь окно, и пожала плечами.
– Извинение свидетельствует о силе – не силе тела, которой вы, я уверена, всегда обладали, а о силе характера, которой обладал мистер Мслчер.
Приятное настроение Джесси при этих словах мгновенно испортилось. Ему было неприятно, что его все время сравнивают с этим человеком, причем не в его пользу, и это ему надоело. Его Я было болезненно задето. Ему совсем не нравилось, что кто-то считает его неполноценным, даже если этот кто-то– такая бесполая особа, как мисс Абигейл, и тем более в сравнении с молокососом Мелчером. Если этой женщине для собственного спокойствия так требуется извинение, она его, ей-Богу, получит!
– Простите мисс Абигейл. Вам стало лучше?
Она не обернулась в его сторону, сидя неподвижно, поглощенная солнечными лучами. Но защитные нотки в голосе Джесси сделали его извинение менее чем искренним.
– Нет, совсем нет. Предполагается, что это вам должно стать лучше. Так как?
Получив оплеуху после того, как он так долго собирался с душевными силами, чтооы извиниться, Джесси почувствовал, как кровь прилила к лицу. Никогда в жизни он не унижался, прося прощения у женщины, а теперь, вы только посмотрите, чем это обернулось. Внезапно разозлившись, Джесси резко и коротко рассмеялся.
