Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“
Когда онъ покинулъ Прекруа, ему казалось, что онъ пробудился отъ кошмара, о которомъ онъ вспоминалъ неясно, но мысль о которомъ, однако, его осаждала. Но, увы, кошмаръ составлялъ одно съ дѣйствительностью и не могъ быть впредь отъ нея отдѣленъ.
Мишель Треморъ только что связалъ себя на всю жизнь. Съ сегодняшняго вечера онъ долженъ вступить въ свою роль жениха.
Теперь гнѣвъ, смѣшанный съ чувствомъ отчаянія передъ непоправимостью совершившагося факта, подымался въ немъ, но все же, хотя пренебрежительно, его злоба щадила Сюзанну. Зачѣмъ и по какому праву требовать отъ этой дѣвушки, чтобы она существенно отличалась отъ большинства своихъ современницъ? И въ силу какой путаницы представленій Мишель вообразилъ, что романтическій идеалъ могъ еще и въ настоящее время занимать двадцатилѣтнюю головку?
Развѣ большинство хорошенькихъ дѣвушекъ въ бѣлыхъ вуаляхъ, шествующихъ къ алтарю подъ умиленными или насмѣшливыми взорами толпы и возвращающихся съ опущенными глазами подъ руку съ корректнымъ и часто равнодушнымъ джентльменомъ, развѣ всѣ онѣ идутъ къ алтарю, поддерживаемыя или увлеченныя любовью?
Нѣкоторыя — лучшія — убѣждаютъ себя, что онѣ любятъ и кончаютъ со временемъ тѣмъ, что дѣйствительно ихъ желаніе играть роль дамы и удовлетворить свое наивное любопытство переходитъ въ искреннюю привязанность; другія — ихъ очень мало — вступаютъ въ бракъ съ глубокимъ могучимъ чувствомъ, совершенно личнымъ и свободнымъ отъ всякаго посторонняго вліянія, и раньше, чѣмъ отдать пассивно свою жизнь, отдаютъ добровольно свою душу и свою мысль, — но сколько выходятъ замужъ изъ честолюбія и тщеславія, если не изъ-за желанія пріобрѣсти сравнительную независимость, или просто изъ подражанія свѣтскому обычаю и чтобы не рисковать остаться въ старыхъ дѣвахъ?
Сюзанна, чувствуя себя одинокой, почти бѣдной и плохо подготовленной къ ежедневной борьбѣ, искала въ замужествѣ покровителя и средствъ, и нужно отдать ей справедливость, что, рѣшивъ выйти замужъ только за богатаго человѣка, она, однако, считала недостаточнымъ одно это качество для своего будущаго мужа.
Ея расчеты были несомнѣнно болѣе приличны, чѣмъ расчеты многихъ другихъ и могли показаться достойными порицанія только въ глазахъ очень наивнаго человѣка.
Одаренная, къ своему счастью, конечно положительнымъ умомъ, спокойнымъ воображеніемъ, немного холоднымъ сердцемъ, тихимъ темпераментомъ, — это была молодая дѣвушка, какихъ много и гораздо больше, чѣмъ это полагаетъ большинство людей, готовыхъ умиляться передъ этими маленькими, таинственными и несовершенными существами.
Но здѣсь было еще что-то. Это честное дитя дѣйствовало, какъ честный человѣкъ. Вѣрно, что вначалѣ Мишель готовъ былъ приписать чему-то вродѣ цинизма, болѣе или менѣе сознательному, откровенность миссъ Севернъ, но почти тотчасъ же непорочное выраженіе голубыхъ глазъ остановило всякое непочтительное слово. Онъ почувствовалъ уваженіе къ характеру своей кузины — уваженіе, къ которому, однако, было примѣшано много горечи. Если Мишель предпочиталъ искренность, доходившую до отваги, сдержанности, походившей на лицемѣріе, то это только благодаря воспоминаніямъ прошлаго!
Какъ бы то ни было, чувство досады молодого человѣка относилось только къ собственному трусливому согласію, случайно данному, и за которое онъ упрекалъ себя не только потому, что, вызванныя новой помолвкой, въ немъ оживали всѣ прежнія обиды, но потому, что онъ уже ясно представлялъ ту ошибку, которую онъ собирался совершить; странное дитя, такъ ясно ему изложившее свои теоріи, правильно смотрѣло, когда объявило, что оно не та, которая смогла бы его сдѣлать счастливымъ.
Такъ какъ онъ могъ предложить женщинѣ, на которой онъ женится, очень буржуазную судьбу, онъ не хотѣлъ спорить противъ положительныхъ идей миссъ Севернъ. Бракъ по разсудку, пусть такъ!… Но вѣдь не всякій бракъ по разсудку разсудителенъ.
Ушедшій далеко отъ того времени, когда онъ преклонялся передъ созданнымъ его пылкимъ воображеніемъ кумиромъ, Мишель, однако, зналъ, что, если бы онъ былъ вполнѣ свободенъ въ своемъ рѣшеніи, то никогда не рѣшился бы жениться на женщинѣ, не отвѣчающей, хотя бы въ нѣкоторой степени, если не прежнему его идеалу, то по крайней мѣрѣ, созданному имъ позднѣе, нравственному типу того существа, отъ котораго онъ будетъ требовать, пусть относительнаго, счастья. А теперь, когда, оглядываясь назадъ, онъ увидѣлъ, что, благодаря стеченію недоразумѣній, въ которыхъ онъ не былъ виновенъ, и глупостей, за которыя онъ себя порицалъ, онъ допустилъ нелѣпое рѣшеніе, мысль о которомъ вызывала у него вначалѣ пренебрежительную улыбку, — дать себя обручить, подобно ребенку или слабоумному, — эта совокупность обстоятельствъ, роковыхъ или созданныхъ его неумѣлостью, представлялась ему настолько смѣшной и ребяческой причиной его рѣшительнаго шага въ жизни, что слезы бѣшенства выступили у него на глазахъ.
И между тѣмъ было бы достаточно немного проницательности, немного мужества и немного равновѣсія, чтобы избѣгнуть этой западни. Неужели простая шалость школьника могла его, человѣка зрѣлаго, принудить совершенно измѣнить свою жизнь?
Онъ не понималъ, онъ не былъ въ состояніи постичь, какимъ образомъ онъ могъ дойти до этого!
— Мое рѣшеніе было такъ же разсудительно, какъ и ваше, — сказалъ онъ опредѣленно миссъ Севернъ; — мнѣ хотѣлось, чтобы моя жена была добра, умна и чтобы Колетта ее любила…
Сюзанна была любима Колеттой, у Мишеля было нѣкоторое основаніе предполагать, что она была добра и умна; но нужно было, чтобы достичь полной искренности, дополнить этотъ эскизъ будущей жены рядомъ существенныхъ и необходимыхъ штриховъ; нужно было честно заявить:
— Я желаю, чтобы моя жена была кротка, а я въ васъ угадываю своеволіе, — немного домосѣдка, какъ я, а вы любите свѣтъ, — степенная, а вы любите движеніе, — очень женственная въ манерахъ и во вкусахъ, а въ первый разъ, когда я васъ встрѣтилъ, вы носились по лѣсу одѣтая мальчикомъ…
— Жениться! Куда ни шло! — говорилъ и повторялъ себѣ Мишель, — я можетъ быть женился бы въ одинъ прекрасный день… но жениться на женщинѣ, не нравящейся мнѣ — это слишкомъ безсмысленно!
Сюзанна, пожалуй, не вызывала въ немъ отвращенія, но, навѣрное, она ему не нравилась. Онъ доходилъ даже до того, что оспаривалъ ея юношескую красоту, очаровавшую его на одинъ моментъ. Онъ находилъ миссъ Севернъ то слишкомъ тонкой и хрупкой, то наоборотъ слишкомъ шаловливой, съ, порой, мальчишескими жестами, съ насмѣшливыми интонаціями, которыя его шокировали, какъ нѣчто анормальное, производя такое же впечатлѣніе, какъ еслибъ онъ увидѣлъ напудренную маркизу въ родѣ тѣхъ, которыхъ можно видѣть въ портретныхъ галлереяхъ XVIII в. верхомъ на велосипедѣ. Затѣмъ его сильно раздражалъ акцентъ, сохраненный ею, несмотря на то, что изъяснялась она грамматически правильно, — этотъ очень легкій и раздражающій акцентъ, отъ котораго она никогда не избавится и который въ то время, когда она говорила, какъ бы обрисовывался на ея губахъ.
