Барбара Картленд - Сложности любви
Алексия дважды прочитала письмо и в отчаянии закрыла глаза.
«Что же делать? Господи, помоги мне!..»
Глава 6
Единственный человек, который мог помочь в такой ужасной ситуации, – это маркиз. Алексия сжала письмо Летти и бросилась из комнаты вниз по лестнице в холл.
– Где его светлость? – спросила она у лакея.
– Его светлость отправился на конную прогулку и вернется через час или полтора, – ответил тот.
– А мистер Дадждейл?
– Мистера Дадждейла тоже нет дома – он обещал вернуться к обеду.
Алексию охватил ужас. Надо что-то делать, перехватить Летти по дороге в Дувр, – словом, любым способом помешать ей выйти с герцогом на яхте в море. А что, если вдруг изощренный негодяй придумает еще одну очередную ложь и убедит Летти, что они никак не могут пожениться на суше и для этого непременно надо попасть на корабль?..
Отчаяние охватило Алексию, мозг ее словно парализовало, в голове был сплошной туман.
«Да что же это я? Ведь нельзя терять ни минуты, иначе может случиться непоправимое…»
Она решительно направилась в библиотеку, села за письменный стол, взяла листок бумаги и ручку. Время шло, а нужные слова все никак не приходили ей в голову. Уверенная, что он все поймет без объяснений, она быстро написала: «Мне надо срочно ехать в Дувр. Пожалуйста, помогите мне, прошу вас. Алексия».
Она взяла конверт и вложила в него свою записку вместе с письмом Летти. Потом побежала к себе, выхватила из шкафа первую попавшуюся шляпку, накинула легкий шелковый дорожный плащ и спустилась в холл. Никто в доме, кроме маркиза, не должен знать, что произошло, решила она и сказала одному из слуг:
– Если ее светлость будет спрашивать обо мне, передайте ей, что я поехала навестить подругу. И скажите его светлости, что я оставила для него записку в библиотеке.
– Хорошо, мисс, – ответил тот, – приказать подать экипаж?
– Нет, я сама сейчас пойду на конюшню и распоряжусь.
Сидеть здесь без дела даже несколько минут было для нее невыносимо. Она вернулась в библиотеку, вышла в сад и побежала через лужайку тем же путем, которым в тревожную ночь маркиз привел ее к дверце в стене.
«Он нашел Питера, и он поможет мне спасти Летти, я уверена!»
Она добежала до конюшни, увидела Сэма, и из ее груди вырвался вздох облегчения.
– Сэм, мне надо как можно скорее попасть в Дувр! – Старый конюх с удивлением посмотрел на нее. – Понимаете, это очень срочно. Нам надо догнать герцога Глениглса.
В глазах старика Сэма мелькнуло понимание. И он сказал:
– Если я точно помню, у герцога Глениглса экипаж, запряженный парой славных лошадок. Конечно, они хороши, но все равно кони его светлости лучше.
– Пожалуйста, Сэм, пусть запрягут самых резвых! – взмолилась Алексия.
– Ну не знаю, мисс, что скажет его светлость? – с сомнением покачал головой Сэм. Потом, увидев, что девушка в полном отчаянии, решился: – Ладно, мисс, не беспокойтесь, догоним мы герцога.
Он громко щелкнул пальцами, и тут же вокруг забегали, засуетились молодые конюхи. В мгновение ока они запрягли вороных в легкий удобный двухколесный экипаж. Тем временем Сэм успел надеть свою ливрею и высокую шляпу с кокардой. Он выехал из ворот с таким гордым и неприступным видом, будто сам был хозяином этого роскошного выезда.
Они быстро достигли дуврской дороги, и, когда миновали Нью-Кросс и Блэкхит, Сэм дал волю лошадям. Они понеслись во весь опор к Охотничьему холму. На такой огромной скорости трудно было разговаривать, поэтому ехали молча. Когда, по расчетам Алексии, миль десять остались за спиной, она спросила:
– Нам, наверное, придется сменить коней?
– Конечно, мисс, чтобы не терять скорость, – отозвался Сэм, – к счастью, у его светлости есть собственные подставы на всех основных дорогах.
Алексия с облегчением вздохнула. Она знала, что среди богатых путешественников принято держать лошадей вдоль обычных путей следования, но не была уверена, что маркиз регулярно ездит в Дувр. А не то им пришлось бы загнать своих коней до смерти или сменить на каких-нибудь жалких кляч, которые обитают только на почтовых станциях.
Они миновали Гаддс-Хилл, где до сих пор сохранились виселицы с останками разбойников в кандалах, и сделали остановку в Рочестере. Алексия знала, что Сэм быстро управится с лошадьми, поэтому мигом взбежала по ступенькам старой придорожной гостиницы, смыла пыль, что уже успела осесть на лице и руках, и, прежде чем снова двинуться в путь, выпила чашечку кофе. Она совсем не чувствовала голода, хотя пришло время обеда. Тревога и волнение охватили ее так сильно, что от ощущения надвигающейся беды перехватывало дыхание и порой сильно щемило сердце. Она все пыталась просчитать, сколько времени пройдет, прежде чем маркиз вернется домой, прочитает ее записку и потом решит, что делать. Уверенность в том, что он не оставит ее и обязательно поможет, ни на минуту не покидала Алексию. «Он отправится следом за мною в Дувр скорее всего верхом, ведь это значительно быстрее, чем поездка в коляске. Он замечательный человек, – твердила про себя Алексия, – он придумает, как спасти Летти, ведь он всегда выручал нас…»
И тут ей стало ясно: с мольбой о помощи она обращалась к человеку, которому не только безгранично доверяет, она любит его. «До чего же смешно и глупо, – убеждала она себя, – влюбиться в такого важного и неприступного мужчину. Ведь он совершенно равнодушен и ко мне, и к Летти».
И все же отрицать было невозможно – эта любовь давно поселилась в ее сердце. Она еще раньше заметила, когда маркиз был рядом, ей непременно надо было смотреть на него, разговаривать с ним. С мыслью о нем она просыпалась и о нем же думала, засыпая после трудного дня. Она пыталась убедить себя, что вела себя так лишь из чувства благодарности за его редкую доброту и внимание. Но она лукавила. «Вспомни, – говорила себе Алексия, – что ты думала, когда примеряла все те чудесные платья, о ком ты вспоминала, чьих восхищенных взглядов ждала и от кого надеялась услышать похвалу? Все это пустое, глупость, недостижимые мечты… Хотя чему тут удивляться? Разве можно не полюбить такого замечательного человека? Только вот непонятно, как Летти могла обратить внимание на герцога Глениглса, да и вообще, как можно замечать кого-нибудь еще, если рядом с маркизом все мужчины становятся бледными и незначительными?! Правда, Летти всегда считала его высокомерным и непонятным. Но я-то хорошо помню его добрые слова, понимающий взгляд, его сильные руки и Питера, который доверчиво уснул у него на груди. Я люблю его!..»
И колеса экипажа отстукивали снова и снова: «Ты любишь, ты любишь, ты любишь…» Они проехали Мидвей, и Сэм сказал: – Мне кажется, что вам, мисс, не мешало бы чего-нибудь поесть. Скоро станция, мы будем менять коней. У вас будет время.
