Джулиана Гарнетт - Любовь на острие кинжала

Он кивком головы указал ей на дверь, и девушка стрелой вылетела из комнаты.

Подождав, пока дверь за ней закроется, Рольф повернулся к Эннис. Хотя лицо ее и покрывала бледность, она не дрожала и не проявляла иных признаков страха. Она стояла очень прямо, отвечала на его взгляд спокойным и внимательным взглядом широко открытых голубых глаз.

– Мадам, вы испытываете мое терпение, – сказал он со всей вежливостью, на которую сейчас был способен. Вы думаете, что я в восторге от перспективы жениться на вас? Если так, вы сильно заблуждаетесь.

– Вам от этого, во всяком случае, есть выгода, не то что мне, – перебила она его речь ледяным тоном.

– Единственное, что я выгадываю, как мне кажется, так это сварливую жену, – отпарировал он, раздосадованный ее холодной враждебностью. – Вы думаете, мне нужны ваши земли? Ничего подобного! Но мой король повелел мне жениться на вас, и мы вступим в брак, хотим мы того или нет.

Эннис склонила голову к плечу и сказала с сомнением:

– Вы всегда во всем согласны с королем?

– Нет, я бываю согласен с королем крайне редко. Он творит все, что ему заблагорассудится, нарушая любые клятвы и обязательства. Но он – король.

– Это еще ни о чем не говорит.

– Как так? Вам не кажется разумным сохранить свою голову? Хотя что это я? Я же забыл, что вам ничего не стоит натянуть нос любому мужчине, даже королю.

Эннис слабо улыбнулась:

– Не совсем так, милорд. Единственный нос, с которым я могла бы проделать это, принадлежит вам.

Столь открытое пренебрежение Рольф не мог снести и с глухим проклятием шагнул к ней. Она попыталась отодвинуться, но он уже схватил ее за плечи. Пальцы больно впились в кожу, мяли и комкали платье. Он лишь слегка ослабил хватку, когда увидел в ее глазах тревогу.

– Вы напрасно меня испытываете, миледи. Не думайте, я не из тех жалких мужчин, что позволяют высмеивать себя!

Покачав головой, Эннис прошептала:

– О нет, лорд. Но и я не из тех ничтожных и малодушных женщин, что покоряются без борьбы! У меня есть разум и воля, и я никому не позволю подчинить или контролировать их…

– Мне и не нужен контроль над вашим разумом. Я требую вашего уважения.

– Уважение надо заслужить. – Она пристально поглядела на него, и глаза ее сверкали такой величественной голубизной, что, казалось, проникали в самую глубь души. – Нельзя приказать солнцу взойти, а луне светить. Эти вещи относятся к естественному ходу природных явлений. Так и мое уважение к мужчинам. Если когда-нибудь я стану уважать вас, милорд, то уважение это будет вами заслужено, не сомневайтесь.

Волна досады захлестнула его:

– Вы думаете, я позволю оскорблять моего короля? Ошибаетесь. Хоть я мало в чем согласен с ним, я дал ему клятву верности. Только знамение Божие может заставить меня нарушить ее.

– Знамение Божие? – Губы Эннис сложились в горькую улыбку. – Скорее знамение безбожия заставляет людей выступать против монарха! Я многое повидала с тех пор, как король отнял у меня моего мужа и мои земли. И вы думаете, я хочу, чтобы вы отвернулись от него? Нет, милорд, вы совершенно не так меня поняли! Мне безразлично, любите вы государя или нет. Это меня не касается. Что мне важно – так это достоинство мужчины. А оно проявляется в его делах, а не в словах…

– И, по-вашему, дела мои так ничтожны, что я не достоин уважения?

Рольф бросил этот вопрос и увидел, как расширяются ее глаза. Он не так хотел выразиться. Одному Богу известно, что он собирался сказать, но теперь по ее виду понял, что снова ее испугал. Но не этого он сейчас добивался. И ему было горько, что то, чего ему хотелось бы больше всего, было как раз наименее всего вероятно.

Опустив глаза, Эннис помолчала, затем мягко ответила:

– Ваше мужество и воинская доблесть вне всяких сомнений. Но это те качества, за которые я стану уважать любого бравого рыцаря в государстве. Это не то, что могло бы вызвать у меня восхищение мужем.

Он снова сжал ее плечи:

– Не то? Просветите же меня на сей счет! Чем же вы восхищаетесь в мужчинах?

– Я не думаю, что…

– Нет, миледи. Осчастливьте меня. Скажите, перед чем же вы готовы преклоняться?

Напрягшись в его железных руках, она ответила:

– Перед честью.

– И как же вы определяете честь, миледи? Я постиг, что это не одно и то же для женщин и для мужчин. Мужчины считают, что честь – это личная независимость, которая присуща человеку от природы, а не обеспечивается законами, клятвами или соглашениями. Напротив, для женщины честь – это нечто такое, что можно выиграть или купить, но не унаследовать.

Она бросила на него пристальный взгляд:

– Может быть, женщины, которых вы знали, и думают так, но не я.

Рольф насмешливо улыбнулся и, сняв одну руку с плеча Эннис, принялся мягко поглаживать ее щеку, лаская кожу тыльной стороной пальцев. Щека была мягкой и нежной, слегка разгоряченной от волнения.

– Не вы? – пробормотал он. – Готов поклясться, что вы не задумываясь продадите свою честь, едва за нее предложат подходящую цену, миледи.

– Во всей Англии нет столько золота, чтобы купить мою честь, – коротко отвечала она.

Улыбка Рольфа стала шире:

– Золото не всегда подходящая плата. Нередко честь продают за любовь или за другие не имеющие ценности обещания.

– Так любовь не имеет ценности для вас? – Она брезгливо отстранила голову от его ласкающих пальцев, и его рука упала.

– Никакая женская любовь никогда не стоила больше того воздуха, который нужен для болтовни о ней. Это самый тяжелый урок в моей жизни, но я отлично усвоил его еще в юности.

– В таком случае, милорд, мне вас жаль. – Эннис посмотрела на него с выражением, которого он не понял. – Ведь тот, кто не любил женщину, не знает, что значит быть любимым ею!

– Пусть так, но я видел несчастья, которые выпадали на долю тех, кто поддался любви, – резко ответил он. – Того, что я видел, хватило мне, чтобы не потерять голову и не променять душу на это чувство.

Эннис тряхнула головой и отбросила за спину тяжелую прядь своих перевитых лентами волос.

– Я уверена, что ваш сын будет счастлив услышать, что вы никогда не любили его мать.

Рольф лишился дара речи. Стрела была пущена так быстро и метко, что он не сумел защититься. Конечно же, он никогда не скажет Джастину ничего подобного. В этом не будет никакой нужды, такие откровения только ранили бы его, и ничего больше.

Немного переведя дух, он снова заговорил:

– Я никогда не скажу ему так, безусловно. – В глазах Эннис блеснули искры торжества. – Он сам сделает выводы насчет достоинств женской любви, когда я расскажу ему все, что я знаю об этом.

– Это будет весьма краткая беседа, милорд!