Виктория Дал - Это всегда был ты…
Ее напряженные плечи мало-помалу расслаблялись по мере того, как восторг все больше охватывал ее. Он такой горячий. Такой живой. Ее ладони странствовали по всему его торсу от живота до плеч, через углубление под грудиной, выпуклость мускулов и стальную твердость ребер.
Она так увлеклась своими изысканиями, что чуть не забыла, что он здесь, живой, горячий, страстный мужчина. Даже не заметила его участившегося дыхания и крепко стиснутых рук.
— Кейти, — наконец выдохнул он.
Заморгав, она стряхнула с себя оцепенение, увидела неподдельное страдание у него на лице и улыбнулась.
— Ты прикоснешься ко мне, Эйдан?
— О Боже, — простонал он и взял ее лицо в ладони.
Потянул вниз, уложив на себя, и подвел ее губы к своим.
Кейт застонала, когда его язык проник к ней в рот. Она подтянулась повыше, чтобы было удобнее, и поцеловала его со всей неуемной жаждой, которая бурлила в жилах. Эйдан пил с ее губ с таким же лихорадочным пылом.
Ладони его заскользили по плечам, по спине, к бедрам. Она оперлась коленями по обе стороны от него, и тело ее сделалось тяжелым и горячим. Каждая мышца, каждый дюйм кожи пылали, когда его язык сплетался с ее языком в ритме, который она хорошо знала. В ритме, которого хотела.
Кейт потянулась к юбкам, чтобы поднять их повыше. Устроившись на нем основательнее, прервала поцелуй и села.
Вид его, лежащего под ней, был подобен удару в солнечное сплетение. Лицо его раскраснелось, глаза блестели. Выражение лица показалось ей удивительной смесью нежности и мужественности. И выше края ее юбок он был обнаженным и таким неотразимым.
Твердо настроенная не потерять своей решимости, Кейт сдвинулась ниже и потянулась к ширинке у него на брюках.
— Нет, — сказал он, заставив ее вздрогнуть. — Это будет не так. Не в этот раз.
— Что… — начала она, но Эйдан снял ее с кровати.
— Нет, — сказала она, когда он тоже встал.
Но потом он повернул ее и взялся за пуговки утреннего платья.
— Ох, — выдохнула она. — Я могу сама.
— Я помогу.
Это простое слово заставило ее руки замереть. Она наблюдала, как он не спеша расстегнул пуговку за пуговкой, потом стащил платье с плеч и освободил руки из рукавов. Она воззрилась на бледную кожу над белой шемизеткой. Платье соскользнуло вниз, веером упав вокруг ног. Корсет был зашнурован не туго, чтобы Кейт могла сама застегнуть крючки. Эйдан высвободил один крючок.
— Подожди, — прошептала Кейт.
Она так давно не смотрела на свое тело, и сейчас до нее дошло, какой неудачной была эта мысль.
Его руки замерли.
— Что случилось?
— Здесь так… так светло.
— Ох, Кейти, — пробормотал он. — Закрой глаза.
И она послушалась только потому, что не хотела, чтоб это останавливалось.
Она держала глаза закрытыми, пока последний крючок не оказался расстегнутым. Потом крепко-крепко зажмурилась, когда его руки стащил и бретели ее сорочки вниз. Когда он развязывал тонкую завязку панталон, костяшки его пальцев прижались к голой коже живота, и ее охватила дрожь. Простая хлопковая ткань ласкала бедра, соскальзывая на пол.
А потом вся комната как будто вжалась в нее: холодный воздух, легкие завихрения от движений Эйдана. Она даже ощущала на себе свет, выдающий все ее почти тридцать лет. Целая жизнь между юной девушкой, какой она была когда-то, и ею теперешней.
— Я так долго ждал этого, — сказал он.
Кейт почувствовала, как его ладони обхватили ее бедра и, открыв глаза, увидела, что он опустился на колени перед ней. Влага скопилась между ног, когда Эйдан прижался открытым ртом к ребрам. Его язык скользил выше, выше, пока не добрался до изгиба груди.
Из горла Кейт вырвался вздох. Это так… так прекрасно. Так восхитительно, даже при свете. Да, груди ее теперь сделались тяжелее, но рот Эйдана боготворил плоть. Да, бедра ее стали шире, но они послужили необходимой цели, ибо его руки идеально легли на их изгиб.
Рот его сомкнулся на розовом бутоне соска, и Кейт вскрикнула. Он глубоко втянул чувствительную плоть в рот, и какое-то мерцающее, вибрирующее напряжение запульсировало внутри ее, расходясь по телу, как круги на воде, пока пальцы не задрожали, а кожу не начало покалывать.
К тому времени как он поднял голову и посмотрел на нее, Кейт уже была вся во власти оргазма. Она не была способна ни на что, кроме как изумленно смотреть на его алые губы. Как может такое простое прикосновение рта быть столь возбуждающим? Теперь она вспомнила, почему была такой глупой тогда, десять лет назад. Да потому что быть глупой с Эйданом стоило любой цены, любого риска. Потому что с ним она была живой.
— Ты такая красивая, — восхищенно проговорил он. — Я и представить не мог.
Он чуть повернул ее и уложил на кровать. Простыни под спиной были холодными и хрустящими, а руки Эйдана горячими, скользя вниз по бедрам. В эту минуту она решила, что нет на свете более уязвимого места, чем внутренняя сторона женских бедер. Ее буквально тряхнуло, когда его большие пальцы спустились ниже. Он раздвинул ей ноги и наклонил голову.
— Эйдан! — ахнула она, пытаясь отползти.
— Позволь мне. Пожалуйста.
Кейт затрясла головой, но он не смотрел на нее, и она позволила ему развести колени в стороны. Позволила ему опуститься между ними, позволила его рту дотронуться до нее в самом сокровенном месте.
— Ах! — вскрикнула она, когда его язык коснулся ее именно там.
Она чувствовала каждое прикосновение его языка, каждый круг, который он обводил. Удовольствие расходилось по ней как трещины по стеклу. Она прерывисто вскрикнула, когда рот Эйдана вновь потерся у нее между ног, находя точки наибольшего наслаждения снова и снова.
Однажды он говорил ей об этом приглушенным, прерывистым шепотом. Рассказывал, что могут делать возлюбленные после того, как поженятся. Но ничего подобного она и вообразить не могла. Как будто какое-то порочное сердце билось где-то внутри ее, отдельное от того тела, которое она знала.
Словно какая-то пружина закручивалась внутри ее все туже и туже, пока в конце концов не распрямилась одним рывком и она не взорвалась на тысячи осколков мерцающего света. Пальцы ее стискивали простыню, пока она силилась отыскать якорь в этом бушующем море наслаждения. Наконец из горла ее исторгся всхлип, гортанный вскрик, и Эйдан прекратил свою сладкую пытку.
Она плакала. Она знала это, но ничего не могла поделать, только дать слезам скатываться по вискам, стараясь не издать ни звука. Эйдан осыпал нежными поцелуями ее бедро, и она попыталась успокоиться.
Она ощутила скольжение его тела по ногам, когда он поднялся. Потом услышала шорох одежды. Когда она открыла глаза, он стоял над ней, великолепный в своей наготе. Взгляд его был прямым, выразительным, и она приняла то, что Эйдан предлагал, и оглядела его тело, застывшее и гордое, и все же какое-то уязвимое в утреннем свете. Глаза ее задержались на косой сажени плеч, на твердой груди, на крепких мускулах ног. Она даже позволила себе на короткий волнующий миг остановить взгляд на выделяющемся мужском достоинстве.
