Киран Крамер - Скажи герцогу «да»
— Возможно, с моей матерью здесь плохо обращались и она могла написать об этом в своем дневнике. Вот почему обитатели особняка могут не пожелать отдать его мне.
— А‑а, так вот в чем дело. Она что, говорила вам, будто с ней дурно обращались? — Казалось, его слова немного ее успокоили.
— Нет. Это сказали монахини из сиротского приюта Святого Мунго.
— Монахини? И при чем здесь сиротский приют?
— Мы с мамой жили в сиротском приюте, где работали монахини, в частности сестра Бриджет. Это длинная история, а я не люблю откровенничать.
Леди Дженис укоризненно покачала головой:
— Вам придется преодолеть свое предубеждение. Если хотите, чтобы я вам помогла, расскажите, почему оказались в приюте и что случилось с вашей матерью.
Каллахан покачал головой:
— Просто отыщите этот дневник. Конечно, вполне возможно, что его давно уже нет здесь. Возможно, его давно нашли и выбросили на помойку, но на смертном одре мама поведала сестре Бриджет, что она его спрятала и хочет, чтобы его нашли.
— Она не сказала, где именно спрятала?
— Нет, да она практически уже и не могла говорить связно. Кто знает: может, вся эта история была частью ее бреда, — но я должен это выяснить.
Ради торжества справедливости, и ради обитателей приюта Святого Мунго, и ради каждого, кому покалечил жизнь Грейсон или его отец.
Но леди Дженис ни к чему знать эту часть истории.
— Вы должны рассказать мне больше. — Голос леди Дженис дрожал от напряжения. — Я не смогу искать дневник, если хотя бы приблизительно не буду знать где.
— Сможете. Я вас заставлю.
Она в отчаянии закрыла глаза.
— У вас совершенно нет такта.
— Абсолютно. — Он коснулся ее косы большим пальцем. — Зачем он мне? Я простой грум.
Дженис перебросила косу на другое плечо.
— Так шесть дней?
— Именно. — Ему показалось, или она действительно смутилась? Возможно ли, что его близость тому виной? Сам Люк определенно был выбит из колеи. Дневник представлялся ему все менее и менее значимым. Коснуться леди Дженис, поцеловать — вот что казалось ему гораздо более важным в этот миг.
Мог ли он позволить себе целиком отдаться глупому порыву? Люк хорошо осознавал сложность ситуации, в самом деле, но прямо сейчас — рядом с Дженис — ему не хотелось думать об этом.
Хотя бы ненадолго…
— Если вы хотите, чтобы поиски увенчались успехом, — она отбросила с лица непослушный локон, — я должна знать об Эмили Марч все, должна хорошо ее понимать. Это связано с женской интуицией.
— Я восхищаюсь этим качеством.
— В самом деле? — почему‑то хрипловато прозвучал ее голос.
— Да. — Он хотел…
О господи! Просто хотел.
Ее.
Как все это глупо! Легкомысленно. Противоречит всем его принципам. Но вот она здесь, рядом, и своим сочувствием к женщине, совершенно ей незнакомой, которой давно уже нет в живых, в прах разбила все те правила, которым он следовал в жизни.
— У мужчин тоже есть внутреннее чутье, знаете ли. — Он взял ее за руку и пальцем принялся выписывать окружности на тыльной стороне ладони.
— Мистер Каллахан… — У нее перехватило горло, и слова с трудом вырывались наружу.
Он перестал чертить и с нарочитым недоумением посмотрел на нее:
— Прекратите!
— Что именно?
— Вот это…
Она отрицательно покачала головой.
Дженис попыталась вырвать руку, но он лишь крепче ее сжал, поднес к губам ладонью вверх и поцеловал в самый центр. Девушку бросило в жар, на коже выступили бисеринки пота.
Не в силах сдерживаться, Люк закрыл глаза, вдыхая ее сладостный аромат, и прижал ее ладонь к лицу.
— Нет… — раздался ее неуверенный шепот.
Люк открыл глаза.
— Разве вы не знаете, что «нет» означает «да»? Только на сегодня?
Напряжение чуть спало, и Дженис хихикнула:
— Вы ведете себя возмутительно, мистер Каллахан.
Так и есть, и отрицать это бессмысленно. Люк не только не отпустил ее, а, напротив, притянул к себе и наконец‑то сделал то, о чем мечтал с первой секунды их встречи: завладел этими сочными губами.
Глава 12
Воздух в конюшне, и без того насыщенный запахом сена и теплых щенков, казалось, сгустился от присутствия этого мужчины.
Когда Люк Каллахан обнял ее, притянул к себе и стал целовать, девушка поняла, что именно по этой причине, а вовсе не из‑за тревоги за новорожденных щенят, просила его выставить фонарь в окно: чтобы снова ощутить его крепкое, тесно прижимающееся к ней тело.
Нет, она, конечно, беспокоилась о Эсмеральде и щенках, но истина состояла в том, что ей страстно хотелось увидеть этого мужчину, так властно сейчас завладевшего ее губами.
Дженис не понимала, почему ее неудержимо влечет к нему, обыкновенному груму. Что в нем заставляет ее забывать о всякой благопристойности?
Додумать она не успела — последние мысли вылетели из головы, когда она почувствовала, что лежит на сене, а язык грума проникает ей в рот так глубоко, так требовательно, что не ответить ему было ну никак невозможно.
Он что‑то шептал ей на ушко, покрывая быстрыми легкими поцелуями веки, щеки, поглаживая через накидку бедра. Как и днем, на заснеженной подъездной дороге, Дженис почувствовала себя красавицей, достойной обожания. Охваченная этим пьянящим чувством, она запрокинула голову в колючее сено, чтобы ничто не мешало ему ласкать ее.
Он чуть прихватил зубами ее ушко, и ей пришлось открыть глаза.
Его взгляд был полон такой страсти, что ей сразу же захотелось снова опустить веки и наслаждаться его прикосновениями.
— Так не пойдет… — откуда‑то издалека донесся его голос.
Когда до нее дошел смысл сказанного, темная волна смущения захлестнула ее с головой.
— Вы правы, — еле слышно прошептала Дженис. — О чем я только думала?
Она приподнялась на локтях, попытавшись сесть, и он сразу же встал и протянул ей руку.
В его глазах она увидела… нет, не усмешку, а какое‑то детское озорство, когда поднималась на ноги.
Он с улыбкой вытащил сухие длинные травинки у нее из волос.
— О господи! Вы правы: нам действительно не следовало…
Договорить он ей не дал, припав к губам в долгом глубоком поцелуе.
К тому времени как поцелуй прервался, колени Дженис так ослабли, что она еле держалась на ногах и не способна была даже шевельнуть пальцем, когда он принялся расстегивать пуговицы ее накидки: просто стояла и смотрела, а когда закончил, позволила повернуть ее кругом, как куклу, и стянуть накидку с плеч.
И только увидев его потрясенное лицо, Дженис будто очнулась ото сна.
