Пташка - Ксения Скворцова
Гнеда вздрогнула и медленно сползла ещё ниже по стене в густые заросли бересклета.
Лошадь приблизилась беззвучно. Грузные копыта мягко вдавились в землю так близко, что тёплый воздух из ноздрей почти касался лица Гнеды.
Всадник остановился прямо напротив её жалкого убежища, и казалось, кусты, укрывавшие девушку, сейчас вспыхнут под его взглядом. И в миг, когда Гнеда была готова, поддавшись страху, выскочить с криком безумия, она неожиданно ощутила новую, неизвестно откуда взявшуюся силу встретить любой исход лицом к лицу. Девушка открыла глаза, и взгляд её упёрся в то, что привлекло внимание страшного гостя. На дорожке лежал обронённый Гнедой венок. Нежные цветы всё ещё хранили капли луговой росы.
В то же мгновение перед глазами девушки что-то мелькнуло – конник наклонился за венком, поддев его ножнами. Поднеся цветы к лицу, он втянул носом воздух и отрывисто сказал что-то своему спутнику. Оба тотчас пришпорили коней и растворились в листве.
Трудно сказать, сколько Гнеда ещё просидела неподвижно, не в состоянии пошевелиться. Наконец она медленно поднялась, опираясь о стену и пытаясь совладать с мелкой дрожью, пробиравшей её руки и ноги. Тяжело переступая, она вышла на тропинку. Нигде не было видно следов ни от тяжёлых копыт, ни от громоздких сапог конников. Лишь на тропинке одиноко лежал растрепавшийся венок, а ветер перебирал в нём почерневшие и пожухшие, словно опалённые огнём, мёртвые цветы.
3. Кузнец из Черноречья.
Гнеде было страшно. Эти люди не могли прийти с добром. Она вновь вспоминала дверь, оставленную незнакомцами нараспашку, и сердце сжималось оттого, как легко и безнаказанно чужаки попрали хозяйскую честь, своевольно распоряжаясь в её жилище. Какие ещё законы им ничего не стоит преступить?
Кто они были? Что искали?
Ответов на эти и десятки других вопросов, роившихся в её голове, не было. Гнеда знала лишь, что оставаться здесь, входить в осквернённый самозванцами дом ей претило. Нужен был совет, покровительство старшего, мудрого друга. И со смертью Домомысла лишь один человек на всём свете мог ей помочь.
Черноречье приютилось на противоположном берегу Листвянки, вниз по течению. Оно считалось отшибом деревни, до которого было версты полторы ходу. В стародавние времена здесь был целый посёлок, но потом его обитатели ушли в Переброды. Этому переселению давалось много объяснений, по большей части загадочной природы. Всё, что выходило за пределы родной деревни казалось людям пугающим и опасным, и они с охотой верили в страшные россказни. А Черноречью прибавилось зловещей славы с приходом Кузнеца, что произошло ещё до того, как Гнеда попала в Переброды.
В представлении жителей деревни кузнец водил дела с потусторонними силами и ведал колдовскими заклинаниями, иначе как бы ему удавалось укрощать железо и создавать сверкающие мечи и боевые топоры, наводящие ужас на селян? Конечно, кузнец мог и плуг починить, и сработать запястье для девичьего убора, но всё-таки было что-то тревожное в его нечеловеческой силе и чёрном дыме, часто подымающемся из ремесленной. Вдобавок к прочему он бывал за Бором и принимал в своём доме странников из чужих земель.
Никто не знал, откуда Кузнец пришёл в Суземье, но люди относились к нему с почтительным и опасливым благоговением. Гнеда же была одной из немногих, кто не испытывал ровным счётом никаких предрассудков по поводу Черноречья и его единственного обитателя. Дело было в том, что ещё в детстве ей посчастливилось близко узнать этого человека, который во многом повлиял на её дальнейшую жизнь.
…Трава хлестала по босым ногам, острые камни врезались в стопы. Девочка изо всех сил неслась по покатому холмистому лугу. Впереди уже блеснула серебристая лента реки, с другой стороны мрачными вершинами нависал Бор. Бежать больше было некуда. Она с отчаянием оглянулась – преследователи настигали её. Стайка улюлюкающих мальчишек со смехом и дикими устрашающими воплями разделилась, чтобы взять свою жертву в кольцо. Девочка стиснула зубы и рванулась наперерез двум парням, пытавшимся обойти её слева. В этот миг уставшая нога подвернулась, и с криком от пронзительной боли Гнеда с размаха упала в густую траву. Резко перевернувшись на спину, пытаясь подавить слёзы злости и обиды, она убрала с лица разметавшиеся волосы и как затравленный зверёк заскользила взглядом по ухмыляющимся лицам обступивших её ребят. Столкнувшись с глазами Завида, их предводителя, она замерла.
— Ну что, подборыш? – его губы растянула усмешка. – Попалась, а?
Парень нагнулся к ней, и девочка попыталась отстраниться, но Завид ловко схватил и резко заломил её руку.
— Пусти, — сквозь зубы и боль процедила она.
Слёзы, перемешанные с пылью, стекали по щекам грязными разводами. Завид, всё так же ухмыляясь, разжал хватку, оставив на её запястье красный след. Гнеда с ненавистью посмотрела на обидчика.
— Кукушонок, а кукушонок, где твой батюшка? Хочу посвататься!
Его речь встретила дружный хохот. У девочки больше не оставалось сил отвечать на издёвки, и она лишь старалась сдержать рыдания, которые уже начинали сотрясать её изнутри.
— Где твоя матушка, сколотыш? Что-то никто не спешит тебя выручать! Даже твой старик, и тот – где он?
Лицо девочки перекосило горечью и презрением. Завид имел в виду Домомысла.
Гнеда никогда не рассказывала ему о своих стычках с мальчишками, а на вопросы о незаживающих синяках у неё каждый раз была готова новая отговорка. Что-то не давало Гнеде просить поддержки у её дорогого Домомысла — то ли гордость, то ли боязнь огорчить старика. Во всяком случае Завид отлично пользовался положением и всегда оставался безнаказанным. Гнеде казалось, что смелость ему придавало молчаливое одобрение взрослых, которые никогда не относились к девочке с особенной теплотой и делали вид, что ничего не замечают.
— Никому не нужен нагулок! Все тебя бросили.
Завид наклонился и схватил девочку за ворот рубахи. Изношенное сукно жалобно затрещало.
— Подобру выметайся из нашей деревни! А то тумаками тропинку укажем!
Гнеда пробовала сопротивляться, но парень был старше её на несколько лет, да и гораздо крепче. Он с силой отбросил девочку, так что она ударилась о камень.
— У тебя ни отца, ни брата! Кто тебя защитит? — Завид разразился злым смехом. — Может, Кузнец?
Видимо, эта мысль очень понравилась мальчишкам, и они начали просто умирать от потехи. Раздались отдельные возгласы:
— Точно, может, Кузнеца покличешь?
— Поди, ты, Завидка, первый хвост подожмёшь, увидав его! — дрожащими губами вымолвила Гнеда.
— Что ты сказала?
Вождь деревенских забияк весьма не любил показывать страх,
