Лариса Черногорец - Не любите меня! Господа!
— А что, он завтра тоже будет на балу? Мама, а как ты думаешь…
— Ну, все! Милочка! Готово! А теперь снимай наряды и марш в свою комнату. Спать! Выпить молока с печеньем и спать! — маменька, словно генерал отдавала команды, — Завтра у нас трудный день. Завтра все сама увидишь.
* * *Большая бальная зала была заполнена больше чем на половину. Юлия волновалась так, что дрожали коленки. В своем новом платье, золотых с замысловатой огранкой заколках в волосах, уложенных в затейливую прическу, в тесных туфельках она чувствовала себя совсем неуютно. С какой радостью она сменила бы этот наряд на штаны с рубахой, в которых еще пару лет назад бегала в тайгу, или в крайнем случае на свое старое детское платье!
Генерал-губернатор в сопровождении семьи подошел к вновь прибывшим. Юлия обомлела. На неё смотрел тот самый юноша, которого она видела вчера в беседке, и который так бесцеремонно улыбался ей. Теперь она могла разглядеть его с ног до головы. Он был довольно высок, широкоплеч, русые вьющиеся волосы были тщательно уложены, необыкновенные ясные серо-голубые глаза, взгляд пронзительный, смелый. Прямой римский нос, тонкие губы. Юноша глядел прямо на неё, не сводя с неё глаз. Юлия почувствовала вчерашний холодок в животе, и очень хотелось ухватить рукой и успокоить затрепыхавшееся, словно птица в силке сердечко. Генерал-губернатор, пожав ругу её отцу и поклонившись маменьке, представился:
— Истомин Владимир Андреевич! Позвольте представить супругу мою, Валентину Михайловну, а это мой сын- Андрей!
Григорий Тимофеевич, не заставив себя долго ждать, представил их в ответ:
— Позвольте, со мной можно без особых церемоний. Супруга моя — Валентина Семеновна, моя дочь — Юлия.
Раскланявшись с другими вновь прибывшими, генерал-губернатор представил вновь прибывшего Григория Тимофеевича, шутливо отрекомендовав его едва ли не богатейшим жителем всея Руси и своим добрым другом с первого дня приезда. Вереница местной знати потянулась длинным шлейфом, обмениваясь любезностями и карточками для визитов. Юлия стояла, сжав зубы и пытаясь утихомирить свое разбушевавшееся сердце. Сзади, в трех шагах стоял Андрей. Она чувствовала его взгляд спиной, он прожигал её насквозь. Ей пришла в голову мысль — теперь она понимает, нет — чувствует на своей шкуре всю прелесть фразы «душа ушла в пятки». Да отчего ж ей так страшно?! Она сердилась на саму себя до слез, она всегда была сорванцом, в бой шла сломя голову, она могла закидать в одиночку снежками дюжину деревенских мальчишек. В детстве Юлия даже дралась с ними, однажды невольно вызвав скандал, оттого, что нечаянно выбила зуб здоровенному детине, оказавшемуся вдобавок сыном местной знахарки. Та, как увидела окровавленную физиономию своего чада, разразилась дикой бранью. Осыпала Юлию проклятиями в ряду коих было «схоронить тебе и мужей и детей», да «детей родить в муках адских и от них и окочуриться». Немыслимо жестокая и неприглядная сцена не вызвала тогда у нее особого страха. Батюшке пришлось раскошелиться на дантиста, а ей тогда влетело по первое число. Фраза «Смелость города берет» была её пожизненным девизом. Нет, нельзя показывать своего интереса и своего испуга. А он ведь явно заинтересован! Будем неприступны…
Так, убеждая саму себя, она не заметила, как закончился поток приветствующих, и началась вторая часть вечера. Генерал-губернатор, поклонившись, тоном любезным, однако не терпящим возражения, пригласил папеньку с маменькой в соседнюю залу и более жестким тоном, обращаясь к сыну, произнес:
— Андрей, я надеюсь Юлия Григорьевна не останется без твоего внимания и ты не оставишь её скучать. Поручаю её твоим заботам. Познакомь её со своими друзьями!
Андрей, поклонившись отцу и гостям, направился к Юлии. Она наблюдала за ним с восхищением. Все что он делал — делалось с достоинством: походка, осанка, поворот головы, это был скорее не сын генерал-губернатора — принц, цесаревич, особа королевской крови. Такие манеры кого угодно могли повергнуть в благоговейный трепет. Все уговоры самой себя выскочили из головы пулей. Андрей подошел, слегка склонив голову и улыбнувшись. Этот жест был полон такого обаяния, что бастионы, выстроенные на «неприступности» и «гордости» рухнули в тот же миг.
— Позвольте сопровождать вас!
— А….,- в горле у Юлии пересохло, нога подвернулась, и она немыслимым усилием сдержала слезы, чуть не брызнувшие из глаз от стыда и ужаса. Крепкая рука Андрея подхватила её под локоть, и словно по волшебству в другой руке появился бокал лимонада.
— Юлия Григорьевна, пойдемте на свежий воздух, здесь очень душно, вы, верно, не привыкли еще, ведь вы, если я не ошибаюсь с севера.
Он жестом пригласил её за собой на террасу. Свежесть вечернего воздуха помогла ей прийти в себя. Андрей, с заботой, спросил:
— Вам тоже неуютно в этой золотой клетке? Я долго привыкал. Не переживайте, и вы привыкнете. — Он изучающе смотрел на неё.
Юлия с достоинством выдержала его взгляд и, взяв паузу, парировала:
— А вы всегда так добры к девушкам?
— Только к очень красивым девушкам, — снова склоняя слегка набок голову, ответил Андрей — А вы очень красивы, и очень не похожи на других.
Обескураженная такой искренностью Юлия сразу не нашлась и выпалила то, что думала
— Вы тоже… Вы тоже ни на кого не похожи… хотя нет… похожи…
— Вот как? — Андрей удивленно приподнял брови и улыбнулся. Улыбка добрая и полная обаяния озаряла его лицо каким-то необыкновенным светом. — На кого же?
— На принца… Юлия вдруг вспыхнула, поняв, что сморозила глупость, и уже ждала смешка или колкости.
— А вы на Золушку, — прекрасную и загадочную, точно как в сказке.
Он вдруг несмело взял ее руку, и поцеловал кончики ее пальцев в кружевных перчатках. Юлия вспыхнула, она ведь не замужняя дама, это не принято, ей прежде руки никто не целовал. Послышалось шуршание бальных нарядов у входа на террасу
— Андрей! А! Ты здесь!
Стайка смеющихся девушек впорхнула в двери. Стоявшая посередине невысокая черноволосая, очень красивая молоденькая казачка, тоненькая, хрупкая, с нежной белой кожей и большими пушистыми ресницами, только что заливавшаяся серебристым смехом, внезапно замолчала. Увидев сцену, происходящую на террасе посерьезнев, она прохладным тоном произнесла:
— Вот вы оказывается где, сударь! А мы Вас потеряли. Нехорошо бросать своего лучшего друга в моем лице на растерзание молодым повесам.
— Натали! — Андрей, с достоинством поклонившись и предложив руку Юлии, подвел её к компании, — Позволь представить тебе и всем присутствующим Юлию Григорьевну, мою соседку и надеюсь, с сегодняшнего дня добрую знакомую.
