Джена Шоуолтер - Темнейшее пламя (любительский перевод)
«Ты не мой суверен», прорычал он в следующем проявлении ярости. Глубокий вдох-выдох и он успокоился. «Ты мой… наблюдатель. Ты следишь, ты советуешь, и ты оберегаешь, но ты мне не указываешь».
Поскольку ты слишком слаба, не сказал он. Да ему и не надо было. Оба знали, что это правда.
Очень хорошо. Она пойдет другим путем. «Заключим сделку?» спросила она.
Он кивнул, как будто только и ждал этого вопроса. «Да».
Врата Ада.
«Я не понимаю», сказал Герион, отказываясь покидать свой пост. Он даже скрестил руки на груди, в движении, напомнившем ему его человеческие дни, когда он был более чем страж, более чем монстр. «Люцифер никогда не дал бы согласия отпустить меня».
«Я обещаю тебе, он позволил. Ты свободен». Богиня опустила взгляд на свои обутые в сандалии ноги, не говоря ничего больше.
Скрывала ли она что-то? Планировала обмануть его по какой-либо причине? Он так давно не имел дела с женщинами, что не знал, как расценивать ее действия.
Она была бледнее обычного, заметил он, розовое сияние исчезло с ее щек, ее веснушки были отчетливо видны. Ее золотые локоны спадали по плечам и рукам, и он мог видеть покрытые сажей сплетения в ее прекрасных прядях. Его руки жаждали прикоснуться, пропустить эти распущенные волосы сквозь его пальцы.
Убежит ли она с криком, если он так сделает?
Сегодня на ней было фиолетовое платье и соответствующее ожерелье – ожерелье, на котором красовалась слезинка аметиста, большая как его кулак и яркая как сверкающий лед, которого он не видел сотни лет. Она не носила такой вещи ранее, обычно она облачалась в белое, ангел среди зла, без украшений.
«Как?» упорствовал он. «Почему?»
«Имеет ли это значение?» Ее взгляд поднялся, сверля его с меткостью копья и также глубоко раня.
«Для меня да».
Она легонько притопнула ногой. «Чтобы спасти стену, мне нужна твоя помощь. Пусть этого будет тебе достаточно». Ее пальцы поманили его. «Пойдем. Я могу показать тебе нанесенный ущерб».
Богиня не дожидалась его ответа. Она отвернулась от него и пошла к дальнему углу стены. Нет, не пошла. Она скользила, мечта о падающих звездах посреди мерцающих сумерек.
Герион сомневался лишь мгновение, прежде чем последовать за ней, глубоко вдыхая ее аромат жимолости по пути.
4.К удивлению Гериона никто не выпрыгнул из теней пока он шел; никто не поджидал его, чтобы наказать за то, что он посмел оставить свой пост. Был ли он действительно свободен? Смел ли он надеяться?
Богиня не обернулась к нему, когда он достиг ее, но провела кончиком пальца вдоль тонкой, зазубренной выемки в среднем камне. Выемки разделявшейся на мелкие трещинки, подобно крошечным речушкам, текущим из пенного океана.
«Она мала, я знаю, но уже переросла то, что я видела вчера. Если демоны продолжат свою порчу, она продолжит расти, пока камень не расколется надвое, позволяя легионам войти в измерение людей»
«Если хоть один демон освободиться из этого мира», побормотал он, «смерть и разрушение будут править». Будет или нет он наказан, но он поможет ей, Герион решил. Он не мог позволить свершиться такой вещи. Невинность не должна быть отобрана незаслуженно. Она была слишком дорогой. «Что ты хочешь, чтоб я сделал?»
Она издала испуганный вздох. «Ты мне поможешь? Даже зная, что ты больше не прикован к князю?»
«Да». Если она говорила правду, и он был свободен, ему некуда было пойти. Слишком много столетий прошло, его дом исчез. Его семья мертва. К тому же, он мог страстно желать этой обещанной богиней свободы, но боялся поверить ей. Она могла и не желать зла, но Люцифер уж точно мог.
Имея дело с князем, всегда стоило ожидать ловушки. Свободен сегодня не обязательно означало, свободен завтра.
Нет, он не посмеет надеяться.
«Спасибо. Я не ожидала – Я… почему ты продал свою душу?» спросила она мягко, вновь проводя пальцем по трещине.
Повисла тишина.
«Что ты хочешь, чтоб я сделал?» повторил он, чтобы не отвечать. Он не хотел признавать причину своей глупости и последующее унижение.
Ее рука опустилась вдоль тела, и выражение ее лица смягчилось.
«Я – Каденс», как будто он спрашивал ее имя, а не просил указаний.
Каденс. Как же понравились ему слоги, прокатившиеся в его мозгу, гладкие как бархат – боги, сколько же времени он не касался этакой прекрасной ткани? – и сладкие как вино. Как давно не пробовал этого напитка?
«Я – Герион». Однажды у него было другое имя. Со времени прибытия сюда, однако, Люцифер нарек его Герионом, Стражем Проклятых, оно разъясняло, чем он был и чем всегда будет.
Некоторые легенды, в которых демоны насмехались над ним, провозглашали его трехглавым кентавром. Некоторые, злющим псом. Ничто не равнялось с тем, чем он был, и он не обращал внимания на рассказы.
«Я в твоем распоряжении», сказал он, добавляя, «Каденс». Оно еще лучше чувствовалось на его языке.
Дыхание застряло в ее горле; он услышал его задержку.
«Ты произносишь мое имя как молитву.» В ее тоне было изумление.
Неужели? «Мне жаль».
«Не стоит». Ее щеки мило зарделись. Затем она хлопнула в ладоши и вернула разговор к тому, что было их первейшей заботой. «Сначала мы должны залатать трещины».
Он кивнул, но сказал «Я боюсь, стена уже повреждена. Латание лишь усилит ее на время». Но может не предотвратить окончательное падение, не добавил он.
«Да. Насколько я знаю демонов, они вернуться и причинят еще ущерб».
Еще раз она повернулась к нему. Еще раз подняла свой взор на него, зерна страха кружились там, где должно было быть лишь удовлетворение. Что было подобно преступлению.
«Герион», начала она, только чтобы сжать свои полные губы.
Что осталось у него на сердце, заторможенном внезапной остановкой. Она было так очаровательна, ее нежность и божественность отделяла ее ото всего, что он из себя представлял. Он хотел опустить голову, спрятать свою уродливость от нее. «Да?»
«Я не должна просить этого у тебя, но я не знаю что делать».
«Проси что угодно». Он сделает это, несмотря на последствия. «Я с удовольствием помогу тебе».
«Я молюсь, чтобы ты запомнил эти слова. После починки стены, мы должны будем войти в ад – и изловить демонов, что могут уничтожить ее».
5.Часами Герион работал над починкой стены, защищая Каденс, все время остававшуюся позади. Демоны были опасны, сказал он. Демонам нравились их жертвы живыми и во плоти, сказал он. Чего он не сказал так это того, что она была хрупкой, ранимой. Нет, ему не надо было говорить этого; она читала мысли в постоянно растущей теплоте его глаз.
Несмотря на все это, она отказывалась позволять ему идти одному. Не для того она обменяла нечто, за что обязательно заслужит ярость богов, чтобы просто послать его с заданием, надежды справиться с которым, у него нет без нее.
