Джо Гудмэн - Буду твоим единственным
– Конечно, внуков.
– Вот именно. С моей матерью та же история, хотя она никогда не говорит об этом прямо. Догадываешься почему? - Истлин размахнулся и запустил персик в ручей… куда тот и плюхнулся, описав в воздухе широкую дугу. - По той же причине, по которой все матери избегают этой щекотливой темы. Не хотят верить, что их драгоценные сыночки знают, что нужно делать, чтобы зачать наследника. Марчмен кивнул:
– Ист прав, как ни больно это признавать. - Он обвел приятелей взглядом. - Означает ли это, что в ближайшем будущем вас ждут свадебные колокола? Пожалуй, мне начинает нравиться идея видеть вас троих стреноженными, пока я буду свободно пастись в чистом поле.
Нортхэм бросил обе половинки персика в Марчмена, но тот их ловко поймал.
– Не думаю, что найдется поле, которое ты бы не перепахал, Уэст. - Он встал и отряхнул ладони. - Ладно, я пошел заглаживать вину, - вздохнул он. - Постарайтесь не позорить меня в присутствии леди.
– Будь осторожен, Норт, - предупредил его Истлин. - Учти, она дочка Роузмонта и любимица наших хозяев.
– Я не собираюсь ее компрометировать, - сухо отозвался Нортхэм. - Скажу пару слов, и все.
Приятели проводили его взглядами. Истлин откинулся назад, опираясь на локти и скрестив длинные ноги. В его каштановых волосах сияли солнечные блики. На губах играла ленивая улыбка, темно-карие глаза лукаво блестели.
– Даю слово, что к концу года он женится.
– На Либби Пенроуз? - недоверчиво спросил Саутертон. - Да ты рехнулся!
Теперь уже Марчмен перевел заинтересованный взгляд на Саутертона.
– Либби? Это звучит довольно фамильярно. Ты что, ее знаешь?
Саутертон пожал плечами:
– Впервые вижу. Путешествие с Нортом имеет свои недостатки: всюду всегда опаздываешь. Но моя сестра ее знает. Они дебютировали в свете примерно в одно и то же время. Эмма замучила меня письмами с подробнейшими описаниями своего первого сезона. О, она-то, разумеется, была в восторге, но я благодарил судьбу, что нахожусь на службе у адмирала, а не в Лондоне. Леди Элизабет постоянно фигурировала в ее посланиях. Эмма находила у Либби, как она ее называла, массу достоинств, хотя не помню, каких именно. Впрочем, насколько я понял, общество считает леди Элизабет чем-то вроде синего чулка, что расположило к ней Эмму, но не способствовало ее успеху в свете. Кстати, она старше Эммы на два, а то и на три года. Получается, ей сейчас лет двадцать шесть, не меньше!
– Бог мой, - произнес Марчмен, изобразив глубокое потрясение. - Да она уже одной ногой в могиле. И как это я раньше не заметил, что ее ждет скорая кончина?
Виконт наградил его кислым взглядом.
– Можешь смеяться сколько угодно, Уэст. Но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Яблочко уже не в самому соку. Вряд ли вдовствующая графиня Нортхэм одобрит выбор своего сыночка.
Низкий смешок Истлина привлек внимание остальных.
– Тем больше оснований для Норта заинтересоваться этой дамой.
– Верно, - согласился Саутертон, подумав. - В чем, в чем, а в этом смысле Норт вполне предсказуем. Как бы его матери не пожалеть о том, чего она так усердно добивается.
Марчмен склонил голову набок, переводя плутоватый взгляд с одного приятеля на другого.
– Как насчет пари? Ставлю соверен, что к концу года Норт представит вдовствующей графине невестку.
Виконт Саутертон рассмеялся:
– Соверен? Если уж ставить соверен, то на что-нибудь более конкретное. Скажем, на то, что к алтарю он поведет не кого-нибудь, а именно Либби Пенроуз.
Марчмен бросил взгляд на Нортхэма, стоявшего рядом с леди Элизабет. На лице графа застыло вежливое выражение, взгляд оставался непроницаемым. По его виду никак нельзя было сказать, наслаждается ли он беседой или предпочел бы оказаться в другом месте. Но если Элизабет Пенроуз и в самом деле достаточно образованна, чтобы заслужить репутацию синего чулка, то Марчмен склонялся в пользу первого.
– Согласен, - кивнул он. - Он женится на леди Элизабет. Ист, примешь наши ставки?
– С удовольствием. - Истлин подставил ладони, и приятели вложили в них по соверену.
***– Что случилось? - поинтересовалась Элизабет, заметив, что внимание графа отвлеклось. Когда он снова взглянул на нее, глаза его чуть потемнели, свидетельствуя о том, что он вовсе не так невозмутим, как ей показалось. Не получив ответа, Элизабет посмотрела в сторону его приятелей. Один из них прятал что-то в карман, а двое других обменивались рукопожатием. При этом вся троица выглядела чрезвычайно довольной собой. - Вы хотите вернуться к ним?
Подумав о том, что ей удалось завладеть его вниманием всего лишь на пару минут, Элизабет покраснела. Она считалась хорошей собеседницей и замечательной слушательницей. За столом ее обычно сажали с самыми трудными из гостей, веря в ее способность утихомирить буяна, расшевелить зануду, польстить щеголю и осадить грубияна.
Что ж, видимо, она переценивала свои таланты. Подняв глаза на Нортхэма, Элизабет заметила промелькнувшую на его лице тень. Легкий ветерок трепал его светлые волосы, казавшиеся бледно-золотистыми в лучах солнца. Он поднял руку и рассеянным жестом откинул со лба непокорные пряди.
– Не согласитесь ли пройтись со мной, леди Элизабет?
Норт и сам удивился, что приглашение сорвалось с его уст, прежде чем он успел его сформулировать в уме. Собственно, им двигало не столько желание оказаться в обществе Элизабет, сколько потребность увести ее подальше от своих не слишком деликатных друзей. Он планировал познакомиться с Элизабет Пенроуз позже, не при таком стечении народа, но не захотел упустить представившуюся возможность. Оставалось только надеяться, что она не заметила, как деньги перекочевали из одних рук в другие, а если и заметила, то не догадалась, что это как-то связано с ней. Право, Саутертону и Марчмену следовало бы подумать, прежде чем заключать пари у всех на глазах! Нортхэму, во всяком случае, хватило того, что он увидел, чтобы понять, что происходящее имеет прямое отношение к нему, а следовательно, и к Элизабет. Он и сам не раз принимал участие в подобных пари и прекрасно помнил первое из них, которое кончилось посещением мадам Фортуны. Но сейчас ему было не до шуток. Не для того он просил хозяйку дома представить его Элизабет Пенроуз, чтобы с самого начала все испортить. И не настолько он глуп, чтобы соблазнять дочь графа Роузмонта, что бы там ни думали эти три шута, развалившиеся на одеяле.
– Пройтись? - недоверчиво переспросила Элизабет Господи, да что это с ней? Она сейчас похожа на пугливую дебютантку, только что выпорхнувшую из классной комнаты.
Улыбка смягчила жесткие контуры его рта.
