Белая роза - Огюст Маке
Перкен устремил на старого лорда внимательный взгляд. Он прислонился к колонне, скрестил руки на груди, слегка согнул колени. В такой позе он рассматривал лицо кинувшего ему вызов старика, видел насмешку в его глазах и, не отчаиваясь, но несколько неуверенно пытался углубиться в воспоминания.
Зрители принялись считать истекающие минуты. Маргарита конвульсивно сжала лихорадочно горящие руки. Лорд Килдар и Перкен неотрывно смотрели друг на друга, словно гладиаторы, собирающиеся броситься в атаку.
Присутствующие затаили дыхание. Все разрывались между интересом, который Перкен пробудил в их душах, и безусловным доверием к словам, сказанным старым седовласым лордом.
– Патрик?.. – повторил Перкен. – Я хорошо помню моего доброго друга Патрика. Но у того были черные волосы, которые доходили до плеч.
– Так и есть, – сказал Килдар. – Но я быстро постарел, и мои черные волосы стали белыми, а скоро уже никаких волос не останется.
Тут его голос задрожал, как будто слово «постарел» вызвало у него тяжелые воспоминания.
– Патрик, – повторил Перкен, словно обращался к самому себе. – Я хорошо помню моего доброго друга Патрика, но не могу утверждать, что вы и есть Патрик. Мне кажется, что на этот раз мне поставили недопустимую ловушку, потому что я вспоминаю только то, что происходило в моем детстве. Вот уже десять лет я не имею представления о том, что творится в мире, и вы лишь понапрасну потеряете время, если будете спрашивать меня о текущих событиях. Думаю, что лучше нам остаться в прошлом.
– Я так и поступлю, – сказал старый лорд, тронутый этим упреком. – Я тоже предпочитаю оставаться в прошлом. Таким образом, я Патрик, как меня называл мой добрый друг Ричард, герцог Йоркский. Только если вы действительно тот самый принц, тогда сейчас вы расскажете об одном секретном деле, о котором знают только Ричард и я. Если вы знаете о нем и все расскажете в подробностях, тогда вы точно убедите меня так же, как уже убедили многих присутствующих.
Перкен продолжал неотрывно смотреть на него. Внезапно в его глазах сверкнули мимолетные огоньки, а бледное лицо, как и прежде, стало серьезным и непроницаемым.
– Надо дать ему время подумать, – сказал старик стоящим вокруг придворным. – То, на что я намекнул, невозможно так просто забыть. Истинный герцог Йоркский сразу бросил бы мне в лицо всю правду об этом деле. Но, в конце концов, молодой человек попросил время на раздумье, значит, игра должна быть честной. Не будем мешать ему предаваться воспоминаниям.
– Только не подумайте, что я роюсь в памяти, – холодно проговорил Перкен, явно отвергая высказанные сомнения. – Я прекрасно знаю, о чем вы изволите говорить, милорд. Я готов рассказать об этом деле во всеуслышание. Но кто освободит меня от клятвы, которую в те времена я дал по требованию Патрика, пообещав никогда не говорить об этом?
Герцогиня восприняла эти слова, как ловкую попытку уйти от поражения, которой, по ее мнению, было недостаточно, чтобы вырваться из цепких рук опасного противника. Однако, когда она взглянула на Килдара, то увидела, что тот зашатался, задрожал и даже вскрикнул от неожиданности.
– В самом деле, – потрясенно пробормотал старый лорд. – Я потребовал от молодого герцога, чтобы он все сохранил в тайне.
– И заставили меня клясться на кресте, милорд, – перебил его Перкен с величественной безмятежностью.
– Да, да, – сказал Килдар, – признаюсь в этом.
По залу волнами прокатился ропот. Все закачали головами, обрадованные первым триумфом юноши, которого собравшиеся успели полюбить.
– Таким образом, – продолжил Перкен, – Ричард честно соблюдает свою клятву. Если бы я не был Ричардом и при всех рассказал о том событии, то получилось бы, что вы сами выдали себя.
– Ни за что! – воскликнул Килгар. – Ни за что! Я до сих пор вздрагиваю, вспоминая о том случае.
– Ну что ж, – сказал Перкен. – Благодарю Бога за то, что он позволил мне так легко убедить вас, милорд. Вы ведь намекали на тот случай, когда герцог Ричард находился в Виндзоре, в маленьком саду слева от парка, рядом с большой траншеей, наполненной водой. Не перебивайте меня, мне необходимо напрячь всю мою память, чтобы вспомнить важные детали. Ведь голова моя слаба, а ваша воля упряма и недоброжелательна. Значит, Ричард был в Виндзоре и играл с подаренной ему собакой. Полагаю, что сам Патрик подарил маленькую шотландскую собаку молодому герцогу. Это так?
– Так и есть, – пробормотал Килдар. – Многие знают, что я дарил друзьям и королевской семье щенков бесценной шотландской породы.
– А вот, что мало, кто знает, – продолжил говорить Перкен. – Молодой герцог, жестокий, как все дети, привязал длинную веревку к лапе щенка и забавлялся тем, что опускал на веревке бедного щенка в траншею с водой. Неожиданно веревка лопнула, и щенок утонул. Это увидел Патрик и страшно рассердился на юного принца. Полагаю, я ничего не упустил? – спросил Перкен, глядя в упор на старика.
Килдар побледнел и ничего не ответил.
– Я продолжаю, – сказал молодой человек. – Ричард, пристыженный упреками Патрика, в свою очередь, также вышел из себя. Он был очень вспыльчивый и пригрозил своему опекуну, что прикажет страже бросить его в траншею. Патрик быстро огляделся. Ему представился прекрасный случай исправить нрав принца, имевшего задатки тирана. Патрик схватил Ричарда за пояс и, придерживая его своей могучей рукой, поднял над траншеей и какое-то время держал навесу. Но из-за того, что проделал он это очень быстро, а Ричард при этом отчаянно сопротивлялся, кинжал, висевший на поясе Патрика, пока тот поднимал мальчика, выскочил из ножен и поранил принца, попав между шеей и плечом, и кровь принца мгновенно залила одежду Патрика.
– А теперь смотрите, лорд Килдар, – сказал Перкен.
Он расстегнул камзол и истинно королевским жестом оторвал расшитый ворот.
– Узнаете хорошо знакомую вам рану? А если вы еще владеете тем кинжалом, то не соблаговолите ли сравнить ширину его лезвия с шириной шрама? Признайтесь смело! Сегодня это совсем не опасно. Не то, что в тот день, когда вы заставили меня поклясться, что я ничего не скажу королю, моему отцу.
Килдар был потрясен. Глаза его обезумели, сердце было готово выскочить из груди, все тело сотрясали рыдания. Он молитвенно сложил руки, упал на колени перед молодым человеком и стал называть его властелином, хозяином, королем!
Все свидетели этой сцены словно опьянели от радостных чувств. В зале громовыми раскатами звучали восхищенные крики. Что же касается Маргариты, то она решила, что стала жертвой
