В СССР геев не было! - Ванда Лаванда
– Тебе недостаточно пожилого Смирнитского в твоем доме? – подыгрывая Мише, Слава обиженно нахмурился.
– О, нет-нет, тебя мне хватает с головой! – Михаил почти невесомо и очень быстро поцеловал мужчину в щеку, а затем шепнул ему на ухо: – Вот только может я планирую сменить твою фамилию на Гайдук?
– Михаил Петрович, это что, предложение?! – Ярослав покраснел и оглянулся, чтобы удостовериться, что Макс этого не видел.
– Возможно, Ярослав Александрович, сейчас в мире всё возможно.
ГЛАВА 8
2019 г., осень
– Да что бы тебе провалиться! – злобно выругался Ярослав, когда на его рубашку утюг выплюнул какую-то желтую жижу, испортив ткань. – Миша!
В комнату вошел старик с двумя пустыми плечиками в руках и заинтересованно посмотрел на то, чем занимался другой. Слава в этот же момент всплеснул руками, отошел от гладильной доски, смотря на нее, как на врага народа. Все же некоторые вещи не меняются с годами: Ярослав не любил домашние дела, а домашние дела не любили Ярослава. Михаил подошел к нему и увидел, наконец, причину злости в виде желтого пятна на голубой рубашке.
– Я же сказал, что сейчас все поглажу, у нас еще есть время до начала концерта, – Миша протянул руку, погладил Славу по спине и мягко улыбнулся. – Выключи утюг. Прежде чем гладить снова, его нужно почистить. А я пока застираю рубашку. Тот пятновыводитель, который дала Ира, должен справиться.
И он, подхватив рубашку с гладильной доски, скрылся в ванной комнате. Минуту спустя к нему присоединился все такой же раздраженный и нервный Ярослав.
– Она не успеет высохнуть. А я собирался идти в ней! Это моя любимая рубашка! – продолжал накручивать себя Слава, едва ли не заламывая руки от свалившегося на него горя.
– Да, придется выбрать другую, любимый, – спокойно ответил Михаил, застирывая ткань под слабым напором теплой воды.
– Но мне нужна эта! Я всегда хожу на концерты в этой рубашке. Она приносит мне удачу!
– Ты же знаешь, что удача тебе не нужна?
Закрыв кран, Михаил отжал рубашку и закинул ее в стиральную машинку: нормально постирают, когда вернутся с концерта Коли. Он посмотрел на Славу серьезно, затем сделал крошечный шаг к нему, положил руки на плечи и слегка их сжал.
– Кроме того, у тебя есть отличная серая рубашка в тонкую синюю полоску, в которой ты выглядишь на десять лет моложе. Я сейчас поглажу ее для тебя, а ты можешь выкурить одну дополнительную сигарету, чтобы успокоиться…
– Я не буду курить перед общением с детьми, – фыркнул Слава, будто предложение Миши его оскорбило, хотя он часто курил перед приходом внуков.
– Ну, значит на другую рубашку ты согласен, – улыбнулся Михаил и, поцеловав мужчину в лоб, вышел вместе с ним из ванной комнаты.
– Не то, чтобы у меня был выбор, – продолжал ворчать еще не полностью успокоившийся Слава. – Но спасибо, что позаботишься обо мне.
Михаил Петрович кивнул и принялся за чистку остывшего утюга, а затем за глажку.
– Немного удачи все же не помешает, – вдруг сказал Ярослав, который сидел на кровати и неотрывно смотрел за тем, как Михаил готовит их костюмы к выходу в свет.
– Это просто детский концерт, Слава. Это не Олимпийские игры, где нужно отстаивать честь страны, – Михаил позволил себе закатить глаза, но продолжил говорить, прежде чем Слава перебил бы его с пламенной речью, что не бывает простых концертов. – Я знаю, как важны для тебя внуки и их занятия. Вообще-то, они и для меня важны. Я же говорю о том, что это первый концерт в этом учебном году, не надо ждать от него многого. Это не отчетный и не конкурс. Дети после лета, наверняка, расслабились и забыли всё, чему учились в прошлом году. Так что просто пойдем и насладимся, ладно?
Он повесил серую рубашку на плечики, выключил утюг, сложил гладильную доску и присел рядом с мужчиной.
– Да, ладно, ты прав, как и всегда, – с улыбкой проворчал Ярослав, взяв Мишу за руку. – Просто для меня каждый их концерт, как первый. Нервничаю, как мальчишка на экзамене. И при этом не могу ни покурить, ни накатить…
Михаил Петрович понимающе кивнул и слегка сжал ладонь Славы. Часы показывали начало третьего, а значит им пора было одеваться и заказывать такси, чтобы добраться до концертного зала Детской Школы Искусств, где Коля занимался танцами вот уже четыре года.
Действительно, в серой рубашке с черными брюками, с аккуратно причесанными волосами и гладко выбритый – Ярослав Александрович выглядел лет на десять моложе. И не то, чтобы ему это было нужно, но отражение в зеркале в прихожей все равно смотрело на него с неподдельной гордостью. И Михаил, который стоял за его спиной, тоже смотрел с восхищением.
– Возможно, мне не стоит отпускать тебя из дома в таком виде, – задумчиво пробормотал Михаил Петрович. – Наши сплетницы тебя, конечно, недолюбливают, но вот за мамочек, тетушек и бабушек других детей на концерте я не могу поручиться. Опять будешь притягивать взгляды. А я – стоять в сторонке и ревновать.
– Можно подумать, что тебе такое не льстит, – усмехнулся Ярослав, надевая удобные, но до блеска начищенные туфли. Михаил действительно был малость повернут на заботе о внешнем виде. – Кроме того, как будто ты будешь обделен вниманием. Сколько раз я ловил тебя после концерта в окружении щебечущих мадам, категории немного за сорок, которые отчаянно хотели завести знакомство со столь привлекательным джентльменом?
– Всего два раза, – Михаил ни на секунду не задумался, прежде чем выдать ответ.
Сам он выглядел так же хорошо, как и Слава. Но еще и со своим природным шармом мог бы дать ему сто очков вперед. Черные брюки, белая рубашка и шелковый шейный платок вместо галстука – как будто он собирался не на детский концерт, а на показ мод в Милане.
– Пойдем, такси будет через пять минут, – перед выходом из квартиры, Михаил поцеловал Ярослава в губы. – Это на удачу.
И удача сегодня не отвернулась от них: возле подъезда не сидели бабушки-сплетницы, а водитель такси оказался очень приятным парнем, пожелавшим им доброго дня в конце поездки.
Оба пожилых человека поднялись на невысокое крыльцо, после чего Михаил придержал дверь для Ярослава, и они вошли в сумрачный и ещё пустой холл. Из-за стойки гардероба тут же поднялась женщина, прокричав на всё помещение:
– Вы рано! Концерт начнется только через два часа! Гардероб и зал еще закрыты!
– Так мы и не просто
