В СССР геев не было! - Ванда Лаванда
Во-вторых, Женя сможет научиться сам заботиться о себе в бытовом плане: готовить, стирать, гладить. Целиком контролировать себя, не полагаясь на маму, которая по доброте душевной, все равно готова сделать для сыночка все, о чем он попросит.
– Мне надо обсудить это с Аней, – вздохнул Ярослав, когда Михаил закончил излагать свой план.
– Я думал, что такие решения принимаешь ты.
– Мы принимаем их совместно, – жестко ответил Слава, достал пачку сигарет и закурил, не спрашивая разрешения.
– А об этом Анна знает? – Гайдук помахал перед лицом ладонью, чтобы отогнать от себя сигаретный дым.
– Я начал не так давно. И я курю не много, только когда нервничаю. А сегодня, согласись, у меня был повод, чтобы переживать.
– Так значит, она не знает? – Михаил пристально посмотрел на Ярослава. Спустя пару минут игры в гляделки, Слава отвернулся.
– Думаю, что она догадывается. Мы это не обсуждали, – Ярослав снова сделал затяжку. – Спасибо, что приютил Женю. Мы с ума сходили, не знали, куда он ушел. Я думал, что Аня мне голову оторвет, если бы с ним что-то случилось после нашей ссоры. Хотя, пожалуй, я бы и сам себе шею свернул, если бы мой сын из-за меня пострадал.
– Не за что, он все же мой крестник, – пожал плечами Михаил.
Их разговор прервал Эдди, который принес короткую палочку. Удивительно, как он ее отрыл в глубоком снегу? И пока Михаил наклонялся к псу, чтобы взять игрушку и кинуть ее как можно дальше между деревьев, Смирнитский докурил, затушил бычок о металлический подлокотник скамьи и бросил в сугроб.
– Но я думаю, что за мои старания мне все равно положена награда, – вдруг заявил Миша и хитро прищурился, в пол-оборота повернувшись к собеседнику.
– Награда? Какая награда?
– Ну, мне вполне подойдет поцелуй, знаешь, как подарок, – Гайдук стянул перчатку, и на руку Ярослава медленно легла ладонь Михаила.
Слава отдернул руку, вскочил на ноги и посмотрел на друга сверху вниз, нахмурив брови. К такому повороту разговора он был не готов.
– Ты пьян и не соображаешь, что делаешь, – злым шепотом Смирнитский скорее для себя, чем для Михаила, объяснил его действия.
– Не настолько я пьян, Слава, – Миша поднес к глазам ладонь, которой прикоснулся к другу, и печально стал ее рассматривать. Кожа стала замерзать, правда, не понятно, то ли от двадцатиградусного мороза, то ли от того, что его снова отвергли. – Я просто устал. От работы, от одиночества, от того, что все еще скучаю по тебе…
– Мы же договаривались не поднимать эту тему! Миша, ты мне обещал!
– Да помню я, не надо орать. Тут и другие люди ходят, – Михаил отвернулся и потер глаза. – Я очень тебя любил. Потом очень долго на тебя обижался. Пытался забыть тебя, считать только другом, найти себе кого-то. У меня не получалось, и из-за этого я злился на тебя, обвинял, думая, что это ты мешаешь мне двигаться вперед. А потом понял, что несмотря ни на что, все еще люблю тебя. И, уверен, буду любить всю свою жизнь.
– Миша, – Ярослав сел обратно, но на большем расстоянии, чем до этого. – Я не знаю, что сказать…
– А что тут скажешь? – Михаил печально усмехнулся.
Он потрепал по голове Эдисона, который снова принес ему палочку. Хотя бы так согреть заледеневшую ладонь. Но пес, конечно, не мог заменить собой Ярослава. Не мог заполнить ту пустоту в душе, которая уже много лет преследует Михаила.
– Твой сын пришел ко мне, потому что мне доверяет. Сказал, что больше ему некуда идти. Сказал, что я – папин друг. Удивительно, правда? – Гайдук надел обратно перчатку. – Интересно, как бы он ко мне относился, если бы узнал, что я схожу с ума по его отцу и мечтаю, чтобы он бросил жену и жил со мной…
Неподалеку залаяли несколько собак. Но не злобно, а скорее игриво. Наверное, знакомятся с новенькими в парке. Это немного отрезвило разболтавшегося Михаила, и он встал, чтобы найти Эдисона, бросив шокированному Ярославу:
– А, нет, забудь! Будем считать, что я этого не говорил.
Эдди нашелся на соседней дорожке: кружил вокруг большого дога, а дог вяло вилял хвостом, с интересом изучая мелкую собачку. Михаил перекинулся парой фраз со знакомым собачником, похлопал дога по спине и сказал ему пару комплиментов. После чего пристегнул к ошейнику Эдисона поводок – пора было возвращаться домой. У пса уже даже немного дрожали лапки от прыжков в снегу.
Всё это время Ярослав молчал, думал и приходил в себя.
– Ты знал, что я лечился? – вдруг сказал Михаил, когда они уже почти дошли до подъезда.
– Лечился? От чего?
– От гомосексуальности. В Германии, почти десять лет назад. Экспериментальный метод, – голос мужчины звучал холодно и отстраненно, словно он читал отчет о проделанной работе. – После возвращения я пытался встречаться с женщинами. Думал даже Галю пригласить на свидание, все же у вас с сестрой много общего. Но не рискнул. Все равно в конце концов я понял, что лечение не дало результатов.
– Но ты говорил, что ездил в командировку? – Ярослав крепко сжал пальцы в замок, так как ему внезапно хотелось пожалеть лучшего друга: обнять, погладить по спине. Настолько грустным и обреченным он выглядел.
– Ну, это и была командировка по работе. Просто у меня было немного свободного времени. И, вместо прогулок по достопримечательностям, я занялся лечением. Кстати, так многие делали. Правда, лечили обычно другое.
– Я не думаю, что это болезнь, – тихо сказал Ярослав.
– Я тоже так не думаю. Просто хотел стать счастливым.
Михаил снова замолчал, потрясенный тем, что его хмельной мозг разболтал то, что ему удавалось сохранять в тайне годами. Он не собирался рассказывать о своем лечении Славе, и уж тем более не планировал давить на жалость. Но что скрывать, он и правда хотел быть счастливым, и по-своему завидовал семье Ярослава.
Мимо них проехала машина, на секунду ослепив светом фар. Эдисон вяло тявкнул ей вслед, но даже не предпринял попытки погнаться за транспортом. Не в его характере.
– Что же, нам с Эдди пора домой, – Михаил протянул руку для рукопожатия, но перчатку снимать снова не стал, пусть такое и было невежливо. – Как примешь решение насчет Жени, позвони мне. Но я уверен, что оставить его у меня хорошая идея.
– И это не напряжет тебя? Ты же привык жить один.
– Напряжет, конечно. Но разве не для этого вы просили меня быть его крестным? – усмехнулся Гайдук и опустил руку, которую Ярослав так и не пожал.
Эдисон подошел к
