Коварный искуситель - Моника Маккарти
– Берите с собой только самое необходимое, – закончил Лахлан свою речь.
Женщины промолчали: у них мало что осталось – почти все имущество было брошено после Метвена.
– Но до Мори, должно быть, больше шестидесяти миль! – воскликнула Кристина. – Мой сын не сможет столько пройти.
– Мы постараемся найти лошадей как можно скорее. А до тех пор будем по очереди нести маленького графа на руках, – пообещал Лахлан.
Он все продумал, мрачно подумала Белла. Хоть бы нашелся какой-нибудь довод, чтобы убедить его не покидать замок!
Ее внимание вдруг привлек мужчина лет сорока: настоящий гигант с огромными ручищами, – который нес на могучих плечах два огромных мешка. Вскоре за ним проследовал второй, потом еще и еще…
Белла улучила минутку и вклинилась в обсуждение плана действий, спросив у Найджела:
– А что это они таскают?
– Кузнец с сыновьями переносит зерно в большой зал: мы готовимся к осаде.
Большой зал, догадалась Белла, не загорится сразу, если через стену перебросят зажженную паклю, потому что выложен из камня.
Осознание, какая беда с ними приключилась, тяжело легло ей на сердце. Белла задержалась за столом чуть дольше остальных дам, которые ушли укладывать детей спать, и, когда они вернулись, Лахлан вкратце поведал, что предстоит завтра. По бледным лицам женщин Белла видела, что новость их не порадовала: все были напуганы и очень устали.
Лахлан вроде бы пытался их приободрить: очень любезно с его стороны. Только почему так кольнуло в сердце, когда он повел женщин прочь из зала? Белла смотрела им вслед и чувствовала себя одинокой и брошенной.
– Вы же знаете, что они его не интересуют, – услышала она за спиной и, обернувшись, увидела Уильяма.
Она и не заметила, как он подошел, щеки ее вспыхнули, и Белла попыталась изобразить непонимание:
– Вы о чем?
Уильям разгадал ее хитрость и улыбнулся.
– Макруайри. С этими дамами он может не напрягаться: они для него неопасны.
«А я?»
Уильям рассмеялся, угадав ее мысль.
– Вы не ошиблись, вас он избегает намеренно.
Смутившись, Белла попыталась его разубедить: нельзя, чтобы он думал о ней бог знает что.
– Мне-то что? Вряд ли такой мужчина, как Макруайри, может заинтересовать леди.
Вот бы ей самой не забывать об этом… Белле стало совестно: нельзя быть такой высокомерной, – хотя, по сути, она не погрешила против истины. Незаконнорожденный, черствый солдат-наемник с дурной репутацией никак не может рассчитывать на внимание знатной дамы, даже если он не такой уж безнадежный, как она полагала вначале.
Уильям нахмурился.
– Не судите его слишком строго: в свое время Макруайри здорово досталось.
В ней опять разгорелся огонек любопытства. Ох, не к добру!…
– Что вы имеете в виду?
Молодой воин пожал плечами.
– Спросите его сами: если захочет, расскажет.
Белла спрятала огорчение под маской безразличия.
– Впрочем, какая мне разница. – И тут же заговорила о другом, чтобы у Гордона не сложилось неверное представление: – Вы идете с нами?
– Да. Норвегия не так далеко, как может показаться, миледи. До нее добраться с островов куда быстрее, чем до Эдинбурга. Если вы так тоскуете по дочери, сможете передать ей весточку и объяснить, что у вас не было выбора.
Белла улыбнулась, но в глазах ее заблестели готовые пролиться слезы. Как он великодушен!
– Спасибо за предложение, но благодаря Роберту Джоан знает, что я ее не бросила, и это хоть немного утешает.
Гордон нахмурил брови.
– А при чем тут Роберт?
– Но ведь это король сказал мне, что к Джоан отправили гонца с весточкой!
– В первый раз слышу – такого распоряжения король не отдавал.
– А кто же тогда?..
В ее глазах застыл немой вопрос, и Уильям, красноречиво повернув голову в противоположную сторону, сказал:
– А вы не догадываетесь?
Белла была ошеломлена, проследив направление его взгляда: Лахлан уже вернулся и о чем-то разговаривал с Найджелом. Неужели это он? Но зачем? Чтобы бездушный наемник проявил доброту и заботу… Нет, это никак не укладывалось в голове.
Или она неверно судила о нем и Макруайри вовсе не меркантильный пират, верный лишь своему кошельку, и ему небезразлично, что происходит вокруг? И он может быть любящим и заботливым, только не показывает виду?
Белла всей душой надеялась, что это окажется правдой.
Едва эта мысль укрепилась в ее голове, как Найджел извлек из поясной меховой сумки маленький кожаный мешочек, подал Лахлану, и тот быстро спрятал его под акетон.
Ей как будто дали пощечину. Никакие благородные цели не прятались за фасадом меркантильного наемника. Да он и не притворялся. А она нафантазировала себе… К чему видеть в нем то, чего нет? Ей просто хотелось найти оправдание своему нелогичному влечению.
Почувствовав себя едва ли не полной идиоткой, Белла в немалом раздражении покинула большой зал. И если не получилось удалиться подобно королеве, то лишь потому, что у нее было много дел перед отъездом. Она и не думала бежать. А слишком часто моргать приходилось из-за того, что глаза слезились от дымящего в камине торфа.
Что с ней опять не так? Почему она выскочила из зала, точно черти кусали ее за пятки? Лахлан поспешил следом за Беллой и уже во дворе окликнул:
– Графиня!
Белла его услышала, но не остановилась, поэтому он догнал ее и схватил за руку.
– Да что с вами такое, бога ради?
В ее глазах плясало пламя факелов.
– Ничего! – Она попыталась вырваться. – Пустите меня!
Лахлан опешил, пораженный холодностью ее голоса.
– Что вам нужно? – глядя мимо него, жестко проговорила Белла.
Он озадаченно нахмурился.
– Просто хотел напомнить, что вам следует беречь ногу: не надо слишком быстро ходить.
Черт, он уговаривает ее точно нянька: из-за какой-то бабы превратился в идиота.
– Буду иметь в виду.
– К черту, Белла! В чем дело? Почему вы злитесь? Это из-за Норвегии? Но нам нельзя здесь оставаться, вы же понимаете! К тому же приказ короля.
От его внимания не ускользнуло, как среагировала графиня на слова королевы. «Таково желание Роберта». Было ясно, что Брюс имеет безграничную власть над графиней. Вот только почему? Этот вопрос не давал покоя.
– И сколько же стоит наша безопасность?
Лахлана передернуло от презрения, прозвучавшего в ее голосе.
– О чем вы толкуете?
– Я видела, как Найджел передал вам кошель с монетами. Не знаю, впрочем, почему меня это удивляет. Вероятно, вы бы и мать родную продали, если бы вам предложили хорошую цену.
Он застыл: казалось, каждый мускул
