Жаклин Монсиньи - Флорис. «Красавица из Луизианы»
Батистина порозовела от смущения и попыталась вырвать руку из руки Жанны-Антуанетты. Но не тут-то было, ибо госпожа Ленорман еще сильнее стиснула руку подруги.
— Маленькая хитрая бестия! Ты выходишь замуж за человека, который тебя обожает, но ты-то сама… Кого из них ты любишь? — выдохнула Жанна-Антуанетта в то время, как господин Папуль стоял на паперти и ждал, когда же закончится бесконечное шушуканье. Славный добрый старик полагал, что время и место для «последних советов новобрачной» были выбраны весьма неудачно.
— Кто бы говорил, Жанна-Антуанетта! Лучше позаботься о господине Ленормане! Оставь свои дурацкие вопросы! И вообще, я не понимаю, чего ты от меня хочешь! Что за вздор ты несешь?! — ответила задетая за живое Батистина.
— Ах так! Значит, не понимаешь? Хотела бы я все-таки знать, каким это образом тебе удалось выпросить титул графа для Жеодара, — пустила отравленную стрелу Жанна-Антуанетта, освобождая руку Батистины.
— Ну уж, разумеется, я не писала бесстыдных любовных записок и не подписывала их «Золотистые глаза»! Подумать только! — бросила Батистина со смехом.
Госпожа Ленорман побледнела от ярости.
— Маленькая ханжа! Как она смогла прочитать записку, которую я послала королю? Неужели он сам ей показал? О! Я отомщу!.. Я отомщу!.. — прошипела Жанна-Антуанетта. Губы у нее побелели, руки затряслись, в глазах сквозила ненависть.
Крайне довольная тем, что сумела заткнуть госпоже Ленорман рот, Батистина перестала интересоваться подругой и тотчас же выбросила ее из головы. Она легко, словно птичка, выпорхнула из кареты и оперлась на руку господина Папуля.
Толпа восхищенно загудела.
— Какая прелесть!
— Какая красавица!
— Такая милая, кроткая!
— Такая трогательная!
— Счастливец Жеодар! Ну и повезло ему!
Батистина, скромно потупив глаза, двинулась к алтарю под восхищенные охи и ахи, а мадемуазель Барба Данден все сильнее била по клавишам несчастного инструмента. Батистина скользила по неровному полу старой церкви, держа под руку умиравшего от гордости господина Папуля.
— Моя голубка! Моя милая голубка! — закудахтала Элиза, выставив на всеобщее обозрение залитое счастливыми слезами лицо. Старая няня устремилась к своему детищу, намеревавшемуся занять место перед алтарем рядом с не помнившим себя от счастья Жеодаром.
Девушка почувствовала на себе пламенный взгляд жениха. Она была так хороша, так изысканна в своем атласном светло-желтом платье, расшитом разноцветными шелками! Очень смелое декольте было отделано тончайшими кружевами.
Батистина подняла глаза на жениха.
Жеодар тоже был воистину великолепен в своем бархатном коричневом с золотистой искрой камзоле. Батистина улыбнулась жениху и позволила взять себя за руку. Они медленно опустились на скамейку.
— Ах! Голубки! Настоящие голубки! — прошелестело по рядам.
Мадемуазель Барба прекратила производить дикий шум, и в церкви зазвучали голоса. Все обменивались впечатлениями в ожидании господина кюре.
Батистина огляделась по сторонам и заметила Эрнодана, стоявшего рядом с исповедальней. Он не сводил с нее глаз, а позади стоял Лафортюн и зевал во весь рот.
«Почему он явился сюда? Неужели карету прислали за мной? Быть может, король ждет меня? Он ведь писал про какой-то сюрприз… Ах, нет! Я не покину Жеодара сегодня! Ни за что!» — подумала Батистина, любезно улыбаясь молодому рейтару.
Погрузившись в мечты, она не заметила, как в дверях появился кюре, а только почувствовала, что Жеодар крепко взял ее за руку повыше локти и почти поставил на ноги. Все присутствующие последовали примеру жениха и невесты. Заскрипели скамьи…
Батистина расправила свою юбку с огромными фижмами, по последней моде, как уверяла портниха. Зазвонили колокола. Вошел взволнованный донельзя кюре. Впереди него шел Блезуа, сиявший от счастья, а позади — два мальчика-служки.
Батистина от души улыбнулась старому священнику. Кюре поднялся на хоры, где его ожидали будущие супруги. Добрый старик слегка откашлялся, прочищая горло.
— С великой радостью, возлюбленные чада мои, сочетаем мы сегодня законным браком мадемуазель Батистину де Вильнев-Карамей с графом Жеодаром Кастильоном дю Роше. Мадемуазель Батистина выросла здесь, в Мортфонтене, у нас на глазах, затем, будучи еще совсем маленькой девочкой, она отправилась в пансион к сестрам-урсулинкам… и вернулась сюда сиротой…
Опечаленная напоминанием о тяжелой утрате, Батистина опустила голову.
— Но сегодня, к нашей великой радости, она вновь обретает семью, выбрав себе в супруги человека, чьи несомненные заслуги перед обществом и высокие моральные достоинства были оценены его величеством и принесли этому человеку титул графа. Его величество король Франции Людовик XV по справедливости пожаловал этот титул жениху мадемуазель де Вильнев, так что мы можем сказать, что она выбрала достойнейшего из достойных…
Отец Гиацинт удовлетворенно кивнул несколько раз и обвел взглядом всех присутствующих. Он был доволен самим собой, — он нашел подобающие слова и видел, что все собравшиеся жадно внимают ему.
«Мое сердечко… мое сердечко… я так скучаю без тебя…» — послышалось Батистине. Она еле сдерживала рыдания, вспоминая хрипловатый голос короля.
Жеодар, неверно истолковав волнение невесты, взял ее за руку, поймав на себе всепонимающий взгляд кюре.
«О, нет! Наконец-то мне стало ясно, я хотела бы, чтобы рядом со мной сейчас стоял Людовик!» — подумала Батистина, искоса взглянув на жениха. На секунду ей показалось, что вместо полного, даже чуть одутловатого лица Жеодара она видит правильные черты лица и бархатные глаза короля. Она нежно улыбнулась. Жеодар еще крепче сжал маленькую ручку. Батистина спустилась с облаков на землю.
Отец Гиацинт поправил очки и принял из рук почтительно склонившегося Блезуа молитвенник.
Мадемуазель Барба дважды ударила по клавишам органа. Батистина поняла: сейчас начнется обряд венчания. Страшная тоска навалилась на нее; сердце учащенно забилось. Она обернулась, уверенная в том, что все заметили, в какой она панике. Она поймала взгляд Эрнодана. Юноша подал ей какой-то знак, но Батистина не поняла, что он значил.
— Во имя Отца и Сына и Святого духа…
Батистина вновь посмотрела на старого священника и торопливо перекрестилась, немного позже, чем все присутствующие. От возбуждения на глазах у нее выступили слезы; веки пощипывало. Жеодар тоже взглянул на несчастного Эрнодана, и во взгляде его горела ненависть.
— Черт бы побрал этого корнета! — пробормотал жених.
