Барбара Картленд - Роман с призраком
Внезапно он почувствовал себя на этом блестящем сборище лишним. У него возникло острое желание как можно скорее вернуться в тихий, полный загадок, дышащий стариной Лэнгстон-Мэнор и вновь отворить потайную дверку, скрытую за резными панелями.
Едва закончился обед, как король попрощался с гостями, сославшись на замучившую его подагру.
Граф Треварнон поспешил покинуть Виндзорский замок.
Он ни с кем не прощался, зная, что, стоит ему обнаружить желание уехать, как найдется дюжина друзей, которые будут уговаривать его остаться.
Поэтому граф последовал за королем до двери, а Его Величество, словно отгадав его намерения, добродушно взял приятеля под руку и вывел из гостиной в коридор.
– Вэлент, неужели вы и вправду надумали уехать так рано? – спросил король лишь после того, как за ними затворилась дверь. – Общество будет очень расстроено вашим исчезновением.
– Без Вас, Ваше Величество, компания расстраивается, – льстиво заметил Треварнон.
– В переводе это означает, что у вас есть на примете более привлекательное общество, – пошутил король, улыбаясь одними глазами.
Поскольку граф Треварнон промолчал, король продолжал:
– Леди Сайдел просила меня замолвить за нее словечко. Насколько я понимаю, она молит о прощении, но из гордости не хочет извиняться.
– Как неудачно, что у Вашего Величества не нашлось случая предварительно переговорить со мной, – заметил граф Треварнон.
Король хмыкнул.
– Снова ваши проказы, Вэлент, – сказал он, – Ни одна женщина не любит становиться» бывшей «, а тем более такая, как леди Сайдел.
Хотя король говорил нарочито назидательным тоном, ветреность и удачливость любимца забавляли его.
» Возможно, – подумал граф, – Его Величество вспоминает, как негодовала леди Фитцгерберт, когда он оставил ее ради леди Хартфорд «.
Роман с леди Фитцгерберт был, пожалуй, самой драматичной страницей в личной жизни Георга IV.
В 1785 году, двадцати трех лет от роду, он, тогда еще принц Уэльский, женился на ней по своей воле.
Брак был признан недействительным, так как согласно английским законам принц вправе жениться без согласия короля лишь по достижении двадцати пяти лет.
Вслух граф Треварнон сказал:
– Я знаю, что всегда могу положиться на Ваше сочувствие, сир, и на Ваше знание женщин, со всеми их капризами.
Король был более чем польщен. Репутация дамского любимца и знатока женских душ была для него очень приятна.
– Я все понимаю, Вэлент, – сказал он. – Но если вы хотите послушать моего совета, то воспользуйтесь благоприятным моментом и бегите что есть духу, пока ищейки не взяли след.
Рассмеявшись над собственной шуткой, он похлопал графа по спине и удалился в свои покои.
Граф Треварнон, которому только того и надо было, с мальчишеской ловкостью сбежал по лестнице, приказал подать лошадь и оставил Виндзор незамеченным.
На обратном пути граф решил, что непременно еще сегодня увидит Демелсу и поговорит с ней.
Он никогда не видел столь возвышенной и одухотворенной женской красоты. Женщина с таким лицом, удивительными глазами и врожденной грацией была для него полна загадок. А он уже так давно скучал от того, что наперед знал все слова своих многочисленных пассий.
Что касается Демелсы, то граф не мог вообразить, как она выглядит при солнечном свете. Возможно, он даже не узнал бы ее, встретив днем в людном месте. Кто знает, может быть, она произвела на него такое впечатление в призрачном лунном сиянии, а при свете дня граф был бы разочарован.
Неужели человеческие глаза действительно могут иметь цвет и бархатистость лепестков фиалок? Неужели Демелса всегда такая грациозная, какой показалась ему в этой крохотной комнате, а в других условиях ее прелесть потеряется?
Он вспомнил, какими нежными руками Демелса обрабатывала вчера ему раны, нимало не смущаясь тем, что находится наедине с мужчиной и тот сидит рядом, на ее постели.
Вэлент Треварнон не знал другой женщины, которая вела бы себя столь же непринужденно при подобных обстоятельствах.
– Она – истинный ребенок, – сказал себе граф.
Однако в изгибах ее тела угадывалась расцветающая женственность. Кроме того, он успел оценить ее живой и вполне созревший ум, столь неожиданный в таком юном существе.
Он надеялся увидеть прелестную девушку, но слишком боялся разочароваться.
Проницательный человек, случись ему заглянуть в мысли графа Треварнона в эти минуты, пришел бы к выводу, что он цепляется за свой извечный цинизм из страха, что ему вдруг придется утратить свою хваленую независимость и ощутить на себе чье-то сильное влияние.
Графа Треварнона интриговала не только Демелса, но и ее окружение, та обстановка, в которой он ее встретил: патриархальная атмосфера с достоинством ветшающего старинного дома, легенды о призраках, населявших его, сами обстоятельства, ставшие причиной их знакомства.
Несомненно, его покорила та самоотверженность, с которой девушка отводила от него несчастья, не претендуя ни на награду, ни на признательность.
– Она будет ждать меня сегодня вечером, – сказал он вслух, вспомнив данное Демелсе слово посвятить ей победу Крусадера.
Он приехал в Лэнгстон-Мэнор в начале одиннадцатого. Не испытывая ни малейшего желания участвовать в вечеринке, которую, как ему было известно, устроили его гости, Вэлент подъехал не к парадному входу, а направился прямо к конюшне.
Конюхи выбежали навстречу хозяину. Граф Треварнон задержался, чтобы еще раз поздравить Бакстера с сегодняшним успехом, а затем вошел в дом через боковую дверь, ту самую, через которую прошлой ночью выходил на конюшню проверить, все ли в порядке с Крусадером.
Проходя мимо столовой, он услышал взрыв хохота и оживленную беседу: вечеринка была в разгаре. По нестройным, слишком громким голосам Вэлент легко определил, что на этом дружеском застолье вино лилось рекой.
Чтобы не столкнуться с кем-нибудь из гостей, граф постарался как можно быстрее подняться к себе в спальню.
Там было темно. Доусон, не ожидая хозяина так рано, очевидно, ужинал внизу и не стал зажигать свечей, Он вообще предпочитал не оставлять горящих свечей, уходя из комнаты, из опасения, что это когда-нибудь может привести к пожару.
Поскольку летом закат бывает поздно, небо еще было слабо освещено лучами солнца, садившегося за Виндзорским замком.
Звезды только проступали на вечернем небе, как и тонкий серпик луны. Граф знал: через час, когда на окрестности спустится ночь, а звезды и луна загорятся в полную силу, в их призрачном свете дом обретет свой фантастический вид.
Несколько мгновений граф Треварнон неподвижно простоял перед окном, пытаясь уловить в запахе роз слабую примесь аромата жимолости.
