Мэри Патни - Обаятельный плут
Стараясь скрыть внезапно возникший интерес, Джайлс спросил:
— Этот блондин, думаю, был богатырского сложения?
Симмонс помедлил с ответом. Было видно, что ему не хочется говорить правду, которая выставляла его в невыгодном свете.
— Да нет, довольно тощий парень, и выговор господский, — неохотно признался он. — Никогда бы не подумал, что он умеет драться. Но ему бы со мной никогда не справиться, если бы он не напал на меня сзади, и если бы девчонка при этом не держала меня на мушке.
Джайлс едва сдержал улыбку. Робин и Воплощенная Невинность, очевидно, совсем недавно прошли по этой дороге, и девица, кажется, не уступала в характере своей тетке.
— А с чего это они вдруг на вас напали? Симмонс захлопнул рот, как устрица створки раковины.
— Этого я вам сказать не могу. У меня секретное задание.
"Не предложить ли ему взятку», — подумал Джайлс, но тут послышалось ржание лошади.
Симмонс выглянул в окошко кареты.
— Моя лошадь! Этот сукин сын не умеет ездить верхом. Видно, моя кляча его сбросила. Надеюсь, что он сломал себе шею.
Маркиз в жизни не видел лошади, которой удалось бы сбросить его брата, а уж этой усталой кляче такое и вовсе было не под силу. Робин, наверное, просто ее отвязал и отпустил. Слава Богу, что к его преступлениям не добавилась кража лошади. И как он ухитрился ввязаться в эту историю?
Симмонс поймал лошадь и привязал повод к карете. Так они доехали до ближайшего города — Уорксопа. Всю оставшуюся дорогу Симмонс молчал, а маркиз предавался размышлениям. Скорей всего это тот самый человек, которого лорд Коллингвуд послал, чтобы вернуть племянницу. Не очень-то подходящий тип, чтобы сопровождать благовоспитанную девицу, хотя чем больше Джайлс узнавал о Максиме Коллинс, тем больше он сомневался в ее благовоспитанности.
Значит, леди Росс еще не догнала беглецов. Если повезет, он, Джайлс, перехватит их раньше нее. И у него скопилась куча вопросов, которые он собирался задать своему непутевому братцу.
По просьбе Симмонса Джайлс высадил его у довольно невзрачного постоялого двора, сам же остановился в лучшей гостинице Уорксопа. Конечно, до Вулверхемптона ей было далеко, но, по крайней мере, ему постелили чистые простыни.
Во сне маркиз видел вовсе не беглецов, а леди Росс. Все-таки до чего же великолепная амазонка!
Симмонс раньше бывал в этих краях, и через час после приезда в Уорксоп уже купил новый пистолет и набрал себе в помощь команду из нескольких человек.
После этого он расположился в таверне и, приложив к синяку кусок сырого мяса и осушая одну кружку эля за другой, строил планы мести против пижона-блондина, который напал на него сзади. Коллингвуду не понравится, если он грубо обойдется с его племянницей, но Симмонсу ничто не помешает отколошматить ее хахаля.
Попивая эль, Симмонс представлял себе, как он разделается с этим прохиндеем в честном бою.
Глава 10
Они шли почти час, пока не нашли стоящий на отшибе сарайчик. Если бы они заночевали на той поляне, где первоначально остановились, Макси сварила бы похлебку из ветчины и овощей, а так им пришлось довольствоваться хлебом с сыром.
Когда они поужинали, Робин лег на спину. Лунный свет, проникавший в сарай через длинное узкое оконце, серебрил его светлые волосы.
— По-моему, вам пора объяснить мне, что происходит. На нас до самого Лондона будут нападать дюжие молодцы, пытаясь вас похитить?
Хотя Макси не привыкла поверять кому-нибудь свои секреты, она понимала, что Робин имеет право требовать от нее объяснения происшедшего. Он изощренно лжет, может походя что-нибудь украсть, она не знает его настоящего имени, он почти наверняка мошенник, но он пришел к ней на помощь в трудную минуту.
Во второй раз за вечер она вынула шпильки и распустила волосы.
— Я и сама не очень понимаю, что происходит. Я даже не знаю, с чего начать. Что именно вы хотите знать?
— Все, что вы сочтете возможным мне рассказать. И вдруг Макси захотелось поведать ему свою историю: кто были ее родители и как она оказалась в чужой ей Англии.
— Мой отец, Максимус Коллинс, был младшим братом в аристократической семье. Ему и вообще-то причиталось немного, и это немногое он быстро просадил в карты и потратил на женщин.
Макси криво усмехнулась.
От него не будет толку, а лишь одни неприятности и расходы — наверное, так оно и было, и предложил заплатить его долги, но с условием, что Макс покинет Англию. У Макса не было выбора. Подозреваю, что его одолевали кредиторы, грозя тюрьмой, и он решил уехать в Америку…
По крыше сарая начали стучать капли дождя. Макси поглубже зарылась в сено и закуталась в плащ, жалея, что он сшит не из более толстого материала.
— Отец не был плохим человеком, но он легкомысленно относился к деньгам и общепринятым правилам. В Новом Свете ему понравилось, потому что там на все смотрели проще. Какое-то время Макс прожил в Виргинии, потом двинулся на север. Побывав в Нью-Йорке, он принял ошибочное решение — отправиться зимой из Олбани в Монреаль. Он чуть не погиб во время пурги, и его спас индеец из племени могавков. Кончилось тем, что Макс прожил до весны в поселении этого индейца. Там он и встретил мою мать.
Макси помолчала: как Робин отреагирует на признание, что она полукровка? Какое противное слово — «полукровка»!
Однако Робин спросил без капли неприязни и с интересом;
— Могавки — это, кажется, одно из шести племен, которые входили в конфедерацию ирокезов?
— Да, — ответила Макси, приятно удивленная тем, что он это знает. — Могавки были Хранителями Восточной Двери, защищая конфедерацию от алгонкинов Новой Англии. Из шести племен, входивших в конфедерацию, четыре сейчас постоянно живут в Канаде, потому что во время американской революции они остались верны англичанам. Но, по крайней мере, племя моей матери выжило и сохранило свою гордость и свои традиции — в отличие от индейцев Новой Англии, которые практически все вымерли: или были убиты, или погибли от болезней.
— Да, это страшная история, — тихо сказал Робин. — Я читал, что когда в Америке появились первые европейцы, их там встретили сильные, здоровые и щедрые люди. Индейцы подарили нам кукурузу, лекарственные травы и землю. А мы их наградили оспой, тифом, корью, холерой и Бог знает чем еще. А порой и пулей в сердце. — Помолчав, Робин спросил:
— Вы очень нас ненавидите?
Макси никогда не задавали подобного вопроса. Никто и не догадывался, как негодует она в душе на европейцев за то, что они сделали с народом ее матери. Странно, но проницательность Робина немного притушила это негодование.
— Как я могу ненавидеть европейцев, не ненавидя саму себя? Я же наполовину англичанка. Даже больше чем наполовину, потому что я не так уж много времени провела со своими родичами-могавками. Но они принимали меня куда теплее, чем моя английская родня.
