Виктория Холт - Лорд-обольститель

— Надеюсь, она все же хочет получить эту миниатюру? — поинтересовалась я.

— Этого хочет барон. Ах, мадемуазель, на мне лежит такая большая ответственность…

В этот момент до нас донесся топот копыт, и графиня быстро подошла к окну.

Затем обернулась ко мне.

— Принцесса, — сказала она, — едет кататься верхом.

Я тоже подошла к окну и увидела стройную спину девушки, сопровождаемой красочной и довольно внушительной, по крайней мере, количеством всадников, кавалькадой.

Графиня беспомощно посмотрела на меня.

Я пожала плечами.

— Очень жаль. Хотелось начать сегодня же. Если вы покажете комнату, где мне предстоит работать, я приготовлю все необходимые материалы, а потом пойду прогуляюсь.

— Вы знаете Париж?

— Я здесь впервые.

— Возможно, следует дать вам кого-нибудь в провожатые.

— Благодарю вас, госпожа графиня. Я предпочитаю гулять в одиночестве.

Она заколебалась.

— Я понимаю, вам хочется побродить по городу… Вы хорошо ориентируетесь?

— Думаю, да.

— Не уходите слишком далеко от этого района. Вы можете спуститься по Елисейским Полям до садов Тюильри. Там очень мило. На вашем месте я не стала бы переходить на другую сторону реки. Через Сену переброшено очень много мостов, но… Держитесь этой стороны, и, если заблудитесь… возьмите fiacre… и вас привезут обратно, на улицу Фобур Сент-Оноре.

— Большое спасибо. Я так и поступлю.

— Прошу прощения за поведение принцессы. — Графиня пожала плечами. — Она привыкла делать только то, что хочет. Вам, наверное, сложно это понять…

— Я все понимаю и с удовольствием познакомлюсь с ней позже.

Вернувшись в свою комнату, я собрала все, что могло понадобиться для сеансов. Затем меня провели в комнату, где предстояло работать. Нечто вроде мезонина. Идеальное место, подумала я, потому что помещение было залито ярким солнечным светом. Затем разложила по местам краски, кисти и маленькую палитру, приготовила основу для портрета и вернулась к себе.

У нашей принцессы хорошее воображение и плохие манеры, подумала я. Но, возможно, она вполне искренне считает, что титулованная особа так и должна себя вести. Зато я кое-что уже знаю о ней, хотя пока не удалось завести личное знакомство.

Теперь меня ждал шумный Париж. Это был поистине колдовской город! Я без памяти влюбилась в широкие бульвары, ажурные мосты, величественные дворцы и соборы. Меня очаровали уличный шум, беспрестанная суета, смех и музыка, что доносилась из открытых дверей многочисленных кафе, возле которых на тротуарах стояли столики под пестрыми зонтиками. Здесь во всем сквозила безоглядная любовь к жизни, главная ценность которой заключалась в ней самой, а не в каких-то ее результатах…

Мне не потребовался экипаж, чтобы найти дорогу домой. Я вернулась совершенно самостоятельно, как выяснилось, отлично ориентируясь в незнакомом городе.

Утро выдалось весьма приятным, и я была искренне благодарна за него этой невоспитанной принцессе.

Обед подали в мою комнату, опять на подносе. Видимо, мне и впредь предстоит принимать пищу в одиночестве. Должно быть, эти люди понятия не имеют, как со мной следует обращаться, считая чем-то вроде служанки. В замке все было по-другому, там к художникам относились с уважением.

Впрочем, это не имело особого значения. Я собиралась написать портрет принцессы, а затем, прежде чем приступать к другим заказам, съездить домой. Вот и все.

После обеда пришла madame la gouvernante с сообщением о том, что принцесса и ее эскорт все еще не вернулись. Стало известно, что они отправились в Сен-Клу. Вероятно, принцесса все же скоро вернется, а значит, мне лучше не выходить из дома, чтобы иметь возможность познакомиться со своей моделью, если она, конечно, изъявит подобное желание.

Мне не осталось ничего иного, как принять это условие, но сообщение о том, что принцесса ждет меня в мезонине, поступило лишь в четыре часа пополудни.

Я сразу же направилась туда. Она стояла у окна, глядя на улицу, и не обернулась, когда я вошла. Очень яркое красное бальное платье, плечи обнажены, а длинные темные волосы распущены. Со спины она походила на ребенка.

— Принцесса… — произнесла я.

— Входите, мадемуазель Коллисон, — ответила она. — Можете приступать.

— Это невозможно. Слишком мало света.

— Вы это о чем? — Она резко повернулась. Мне показалось, что я ее уже где-то видела. И тут же все поняла. Распущенные волосы и красное бальное платье изменили ее образ, сделав совершенно непохожей на вчерашнюю девушку в черном платье и белом переднике.

Значит, она любит розыгрыши, подумала я. Да, легкой жизни в этом доме ждать, пожалуй, не стоит.

Я подошла и слегка наклонила голову, вовсе не собираясь делать реверансы перед этим капризным ребенком. В конце концов, королевская семья во Франции после революции утратила почти все свои привилегии.

— Видите ли, принцесса, — начала объяснять я, — для такой тонкой работы мне необходимо максимально яркое освещение. Я работаю только по утрам. Иногда и днем, но только в солнечную погоду, а сегодня пасмурно.

— Быть может, нам следует поискать художника, который согласится работать в любое время, — высокомерно произнесла она.

— Это вам решать. Я могу лишь сказать, что сегодня сеанса не будет. Если вы не собираетесь утром на верховую прогулку, мы могли бы начать завтра… скажем, в десять часов.

— Я не знаю.

— А я не могу находиться здесь бесконечно долго.

— Ну что ж, посмотрим… — неохотно протянула она.

— Быть может, вы позволите мне поговорить с вами сейчас. Я должна немного знать свою модель, прежде чем приступать к портрету. Можно присесть?

Она кивнула.

Я принялась изучать ее лицо. Широкий нос, характерный для династии Валуа, хотя и подтверждает ее происхождение, совершенно не соответствует современным представлениям о красоте… Глаза маленькие, но живые… Губы капризно надуты, но, возможно, это не является их постоянной характеристикой, а зависит от настроения… В принципе, с нее можно написать очаровательный портрет. Лицо сияет юностью и свежестью, кожа очень гладкая, а зубы — ровные и белые. Если бы только удалось заставить ее улыбаться… А вот цвет платья совершенно не к лицу…

— Вам придется снабдить меня носом получше, — заявила она.

Я рассмеялась.

— Я хочу написать ваш портрет.

— Это означает, что на портрете будет изображена уродина.

— Ничего подобного. Я вижу вполне реальные возможности.

— Что вы имеете в виду… под возможностями?