Жюльетта Бенцони - Знатные распутницы
Сидония покинула дворец Мазарини и возвратилась домой. Маркиз де Курсель даже не вспоминал о своей жене и давал ей возможность жить так, как нравилось. Он отправил ее в монастырь по предложению Лувуа лишь потому, что ее любовная связь с маркизом де Виллеруа привлекла к себе слишком большое внимание. К ее возвращению он отнесся с полным равнодушием.
Хотя Гортензия и Сидония больше не были преданы друг другу всей душой, они сохраняли внешнюю видимость дружеских отношений. Вышло так, что мадам Мазарини однажды во второй половине дня направилась во дворец де Курсель, чтобы навестить свою «верную подругу». К своему удивлению, во дворе она увидела карету маркиза де Кавуа, а прислуга сказала, что мадам маркизы дома нет. Ее гнев был настолько велик, что она тут же пожелала поговорить с хозяином дома.
Де Курсель принял красивую женщину очень приветливо. Он был галантен и даже ухаживал за ней. Гортензия была восхищена, однако сделала над собой усилие, чтобы не допустить попытки сближения. Она так закружила ему голову, что на сообщение о том, что маркиз де Кавуа что-то имеет с его женой, де Курсель почти никак не прореагировал. Когда же она разрыдалась и, всхлипывая, объяснила, что прекрасный маркиз недостойным образом бросил ее из-за мадам де Курсель, галантный сеньор воспламенился.
– Я отомщу за вас, мадам, клянусь честью! Знайте, что с этого момента у вас нет более пламенного защитника, чем я!
– Ах, маркиз, – вздохнула Гортензия, протягивая ему руки, – какую радость испытывает бедная женщина, встречая мужчину, подобного вам!
– Не пройдет и трех дней, как Кавуа будет наказан. Но в качестве взаимной услуги я хотел бы надеяться, что смогу быть вам полезен… интимным образом!
Гортензия ответила вздохом и таким многообещающим взглядом, что Курсель возбудился и воспылал надеждой. Он сразу же сделал все возможное, чтобы вызвать маркиза де Кавуа на дуэль.
Эта скандальная история привлекла всеобщее внимание, поскольку сплетники с радостью раззвонили об этом. Седьмого мая в четыре часа утра господа взяли в руки шпаги. Это происходило в поле за дворцом де Рюрэн, резиденцией герцогини де Буйон, младшей сестры Манчини. Однако до кровопролития дело не дошло, хотя сражение было жарким. Более того, благодаря посредничеству графа де Суассон и герцога де Буйон еще на месте схватки произошло примирение двух боевых петухов. Людовик XIV, разозленный этим скандалом, немедля приказал бросить обоих дуэлянтов в тюрьму Консьержери для размышления. Герцог Мазарини и господа из «Таинства причастия» подогрели короля. Кавуа провел в тюрьме два года.
Вину за этот инцидент целиком и полностью возложили на Гортензию, которая в глазах парижского общества была распутной женщиной и виновницей скандала.
Сплетни о ней разошлись настолько быстро, что графиня де Суассон Олимпия Манчини сочла необходимым взять свою сестру на аудиенцию к королю, где попыталась внести ясность в это дело. Смеясь, она представила Гортензию Людовику XIV.
– Сир, я доставила эту преступницу, эту злую женщину, о которой говорят так много плохого!
Гортензия склонилась в глубоком реверансе, но, к сожалению, король смотрел на нее ледяным взглядом.
– Из всего сказанного я не верю ни одному слову. – Но это было произнесено таким тоном, который давал ясно понять, что герцогиня Мазарини не пользовалась благосклонностью короля.
Гортензия это сразу почувствовала и ощутила дыхание коснувшейся ее немилости.
К тому же она хорошо знала, что в настоящий момент ее муж, благодаря «Таинству причастия», пользовался полным доверием парламента и что может быть принято решение о заключении ее в монастырь и на многие годы. Положение было действительно нерадостным.
Она позвала на помощь преданного друга де Роана, который сразу же явился, однако не стал скрывать, что она поставила себя в неблагоприятное положение. Затем он принялся размышлять. Через некоторое время молодая женщина перестала нервно теребить кружева своего платья и неуверенно посмотрела на своего теперешнего любовника.
– У меня возникла идея, – сказала она.
– Какая?
– Я могла бы совершить побег и покинуть Францию на некоторое время. Я охотно отправилась бы к сестре в Италию. Она и ее муж коннетабль Колонна, в конце концов очень влиятельны в Риме и там мой дядя, кардинал Манчини, мог бы быть на моей стороне против тех, кто хочет силой упрятать меня в монастырь.
– Вы не боитесь, что после этого вас осудят еще больше? Женщина, бросившая свой дом и детей на произвол судьбы… Я не думаю, что вы возьмете их с собой.
– Определенно нет. Под присмотром гувернантки им будет здесь лучше. Там бы я могла переждать, пока положение не улучшится… пока король не вспомнит, что мой муж душевнобольной. Вы слышали о его последней выходке? Он вообразил, что он тюльпан, влез в большой горшок для цветов и потребовал от слуги полить его водой…
Маркиз разразился смехом и, склонившись перед прекрасной герцогиней, покрыл ее руки поцелуями.
– Вы прекрасны, Гортензия. Как можно вам противиться? Никого не удивляет, что мужчины теряют разум из-за вас. Ваш муж любит вас, это, несомненно, большое для него несчастье.
– Для вас это тоже несчастье? – Не без горечи парировала Гортензия и вырвала у него свои руки. – Это еще одна причина для моего отъезда. Я причиняю всем только горе. Я решилась на этот шаг, но все должно остаться в тайне. Могу я надеяться на вашу помощь?
– Разве я когда-нибудь вам в чем-нибудь отказывал? Я буду охранять вас, любимая Гортензия. Отправляйтесь в Рим, если вы хотите, но предоставьте мне позаботиться обо всех деталях. Я дам вам лучших своих людей. Так вы будете больше думать обо мне. И как только духи успокоятся, я последую туда за вами.
Очаровательная улыбка озарила лик молодой женщины.
– Таким я вас люблю, мой шевалье. Я полностью отдаю себя в ваши руки.
Бегство Гортензии было продумано до мелочей шевалье и Филиппом Манчини, всегда готовым помочь своей любимой сестре. Один из сопровождавших Пармийак подготовил лишь одну остановку, а герцог лично снарядил удобную карету и предоставил деньги. Роан отдал Гортензии своих верных слуг – Нарцисса и своего конюха, молодого Курбвиля, парня двадцати лет, который был особенно смышлен и к которому он питал полное доверие. Было решено не посвящать в это дело сестер Гортензии – Олимпию и Марию-Анну, считая их не очень надежными.
13 июня должен был состояться побег. На этот вечер Гортензия вместе с Олимпией получила приглашение на ужин в Сен-Жермен. Конечно, она там не появилась. Олимпия забеспокоилась, не увидев сестры и повернула обратно в Париж. Но по пути она встретила своего брата Филиппа, ехавшего навстречу.
