Симона Вилар - Светорада Золотая
– Почему в договоре ничего не сказано о судьбе Смоленска, если брак Игоря со Светорадой по какой-то причине не состоится?
Все посмотрели на юношу, потом стали переглядываться. Игорю даже показалось, что в глазах Олега мелькнуло неожиданное веселье. Но лишь на миг. И это озадачило Игоря.
– Как так не состоится? – спросил кто-то из смоленских бояр. – Волхвы предрекли удачу союзу стольного Киева с вольным Смоленском.
Другой же сказал:
– Если не состоится, то нет и никакого договора.
– Нет, не так, – подал голос Олег, откидываясь на спинку кресла. При этом он смотрел только на Асмунда. – Если брак не состоится, то мы не поспешим спрашивать волю богов, а взвесим все и решим, по чьей вине был нарушен договор. Если он будет расторгнут по воле Игоря, то Смоленск выйдет из-под его руки и Игорь вернет все, что было выдано нами воинам, идущим на угров.
При этих словах Игорь встрепенулся, понимая, что такой уговор ему невыгоден – таким образом он попросту привязывает его к Светораде Смоленской. И он с некоторой запальчивостью спросил: а что ожидает Киев, если расторгнуть брачный договор придет на ум Светораде или ее родне? Сказав эти слова, он даже покраснел, словно устыдившись такой возможности, когда кто-то пожелает отказать ему, русскому князю! И чтобы скрыть возникший страх, добавил:
– Ведь одним из условий для будущей великой княгини является ее непорочность, чистота. Что, если красавица Светорада окажется не так чиста, как мне обещано?
Повисла тишина, многие стали отводить глаза, а Эгиль Золото побагровел.
– Моя дочь чиста и непорочна, – молвил он, и все заметили, как он с силой сжал резные фигурки соколов на подлокотниках кресла. – Я чту свой род и блюду честь Светорады. Однако я понимаю, как важно Игорю быть уверенным, что ему достанется чистая дева, которая понесет от него сыновей рода Рюрика. Потому и отвечу: если в уговоре будет что-то позорное для Игоря, если Светорада окажется нечиста или ее своеволие станет на пути брачного договора, – тогда со временем она сама передаст правление городом Игорю, однако надо будет сделать это прилюдно, чтобы смоляне знали, на что их обрекли и насколько достойна или же недостойна Светорада править ими. И я сам готов объявить это на вечевой площади. Однако готов и поклясться собственной кровью, что знаю свою дочь и, хотя Светорада и производит впечатление чуть ли не мавки[66] игривой, я убежден – в ней наша с Гордоксевой закваска!
Это было больше благородное, нежели разумное решение. Поэтому Асмунд резко повернулся к отцу, будто желая его остановить. Но не решился. Он был лишь княжичем, не смеющим перечить воле родителя. Однако и потом он сидел хмурый и озабоченный, не принимая участия в обсуждении предстоявшего похода.
Игорь же, когда речь коснулась воинских дел, наоборот, оживился. Глаза его загорелись, на щеках проступил румянец, он стал переговариваться с воеводами, потом выяснять, сколько воинства будет под его рукой. Но тут его ждало разочарование.
– Ты не выступишь в поход, Игорь, – обращаясь к нему, произнес Олег. – Возглавлять дружину будем мы с Эгилем, чтобы все видели равные силы киевской рати и смоленской. Ты же останешься тут. Негоже тебе покидать суженую сразу после уговора. Да и с Асмундом следует сойтись поближе, понять его, чтобы потом вместе править. К тому же за тобой останется военная охрана Смоленска. Наш поход не грозит жаркими битвами, однако многое может случиться, и мне надо, чтобы в Смоленске был опытный в ратном деле муж, имеющий права на город, каковым является жених княжны. Мы ведь так уговорились, Эгиль?
Тот согласно кивнул. Но он видел, как помрачнело лицо молодого князя, понимал, как ему горько лишиться славы и возможности проявить себя. Поэтому и сказал миролюбиво:
– Я доверяю тебе и твоей чести, Игорь, самое дорогое, что у меня есть. Я отдаю тебе свою семью и свою вотчину. Поверь, это стоит того, чтобы один раз отказаться от участия в походе, в котором мы будем не столько воевать, сколько судить и рядить. К тому же, – улыбнулся Эгиль своей обаятельной лучистой улыбкой, – думаю, после того как ты познакомишься со Светорадой, тебе и самому не захочется уезжать от нее. И на сегодняшнем пиру ты поймешь, что есть в моей дочери такого, отчего люди любят и чтут ее.
«Совсем они тут помешались на этой княжне, – с тоской подумал Игорь, наблюдая за сиянием золотых бликов на резных стропилах терема. – Подумаешь, Светорада! Да разве есть на земле хоть одна девка, которая стоила бы того, чтобы ради нее забывать о своем высоком уделе воина?»
И неожиданно на ум ему пришла Ольга. Но он отогнал мысль о ней. Ладно, Светорада так Светорада. Поглядим, что она за чудо такое, раз все вокруг только и твердят о ней.
ГЛАВА 5
Пока именитые мужи обсуждали совместное выступление, приготовления к предстоявшему пиру шли своим чередом. Было решено, что пир и прилюдный уговор Игоря с княжной Светорадой произойдут на мощеном дворе детинца, так как даже знаменитая Золотая Гридница Эгиля не в состоянии была вместить всех приглашенных на обручение.
Во дворе княжеского детинца была оживленная суета: катили бочки с вином и медом, варили пиво, тащили кувшины с квасом из подпола; из кладовых выносили копченые и соленые туши, кадки с рыбой, несли на шестах связки колбас. Вовсю дымили гигантские печи, где коптили, пекли и жарили мясо, птицу, рыбу. Кухари пробовали сытные каши, заправляя щедро салом или пышно сбитым маслом, а то и медом – по вкусу и разумению.
Княгиня Гордоксева сама следила за приготовлениями. Ее окружали тиуны, выслушивали распоряжения и тут же торопились куда-то, а к княгине уже спешили кухарки, спрашивали совета и также убегали. В теплом воздухе клубилась пыль, поднятая челядинцами, подметавшими перед теремом просторный двор.
– Пусть несут самые длинные столешницы из дальних складов, – громко приказывала Гордоксева, окидывая все вокруг властным взглядом, точно воевода, оценивающий поле предстоящего сражения. – И побольше деревянных козел, на которые установят столешницы, так чтобы они шли от теремного крыльца по всему двору. Места должно хватить всем. Когда еще столько народу соберется в Смоленске! И надо, чтобы каждому досталось место, достойное его положения и чести.
Непростое это было дело, если учесть, что на обручение Игоря и Светорады съехалось много воевод, бояр, старшин окрестных племен, и еще немало прибывших в город ярлов варяжских дружин, чья гордость не уступала заносчивости смоленских нарочитых мужей. Княгиня подумала, что надо проследить за тем, чтобы к столу все было подано в лучшем виде, не пережаренное, не сырое, чтобы мисок на всех хватило, ложка у каждого была по чести и чаркой никого не обошли.
