Пенелопа Томас - Тайна
— Но мне хватает своих, — пыталась защищаться я. — А если понадобятся еще, я куплю их на заработанные деньги.
Миссис Пендавс сложила руки и стояла в позе послушной школьницы.
— Конечно, Вы правы поступать, как считаете нужным. Но лучше поговорите с хозяином. Он не терпит непослушания.
По ее едва уловимой улыбке я поняла — она уверена, что я сдамся, лишь бы не предстать перед ним лишний раз.
— Немедленно поговорю с ним. Он в кабинете? — решительно заявила я.
Она кивнула.
— Мисс Риджер может сначала заняться Клариссой. Здесь достаточно светло, можно не переходить в другую комнату.
Она, конечно, была уверена в моем поражении. Я направилась к двери, вызывающе задрав нос, в полной решимости удивить и разочаровать ее.
Дверь в кабинет была открыта. Не успела я постучать, как услышала голос лорда Вульфберна, приглашавший меня войти.
Он сидел за письменным столом, водрузив на него ноги и ехидно посмеиваясь.
— А! Мисс Лейн! Я ждал Вас. Миссис Пендавс сообщила, что прибыла портниха, — он едва сдерживал смех.
Его вид и тон меня раздражали. Он снова провоцировал меня.
— У Вас совершенно отсутствует понятие приличий, — сказала я.
— Отсутствует? Совершенно точно, я никогда не думал обратное. Если вы когда-то и считали меня приличным человеком, это было предубеждение. Но в чем я виноват в данном случае? В том, что хочу видеть свою воспитанницу прилично одетой?
Он сделал ударение на слово «прилично», и я подумала, что истинные его намерения совсем в другом. Но меня не эта часть его заявления выводила из себя.
— Пора уже прекратить эту игру, — сказала я. — Я не Ваша воспитанница, а не больше, чем молодая женщина сомнительного происхождения, которую воспитали из жалости. Сомневаюсь, что мои предки занимали более респектабельное положение, чем, скажем, у Вашей служанки Мэри. Я ничего не требую, кроме положенной мне зарплаты. Из этих денег я буду покупать себе такую одежду, какую сочту нужной. И сама буду решать, когда и как часто пополнять свой гардероб.
К моему ужасу, он скинул ноги со стола и поднялся с кресла. Это движение было столь же стремительным и решительным, как в тот первый раз, когда мы имели беседу в кабинете. В нем с трудом можно было узнать развалившегося нагловатого барина, которого я видела перед собой минуту тому назад. В мгновение ока он оказался рядом со мной, впился в меня сверлящими темными глазами, как варвар-завоеватель. Мне пришлось собрать все мужество, чтобы сохранить ровную осанку, сидя на диване, а не вдавиться в спинку.
— Принимаю Ваше предложение, мисс Лейн. Давайте покончим с играми. Возможно, мое предложение не удовлетворяет требованиям приличного поведения. Тем лучше. Я уже много лет не забочусь о приличиях, но не стал от этого хуже, — в его голосе появилась твердость, которой можно было бы восхищаться, если бы она была направлена на более благородные цели. — Однако должен признаться, я действительно считаю Вас своей воспитанницей. Именно поэтому полагаю, что имею право, точнее, в мои обязанности входит заботиться о Вашем обеспечении.
— Но…
— Что касается денег, то я намеревался назначить Вам пособие. Просто я еще не посвятил Вас в свои планы, потому что считал, что Вам не нужны деньги в данный момент.
Я раскрыла рот от удивления.
— Пособие?!
— Это более соответствует Вашему положению в доме.
— Напротив. Совсем не соответствует.
Он помрачнел и выпрямился. Мне казалось, что мускулы напряглись под сюртуком. Чувствовалось, что ему стоит труда сдерживаться. Голосом, таким мягким, что в нем звучала угроза, он произнес:
— Прошу не путать меня с братом, мисс Лейн. В целом я нахожу, что он вел себя самым неподобающим образом, а то, что Вы рассказали о нем, не может убедить меня в обратном.
У меня взмокли ладони, сердце бешено колотилось. Мне хотелось только одного — скорее убежать, скрыться от его сверлящих зрачков. Но этот же взгляд приковывал меня к дивану. Нервно сглотнув, я заставила себя понять, что он сказал о брате. Заключение, к которому я пришла, было неутешительным — я сама дала ему повод так отзываться о родственнике.
— Я тогда говорила не подумав, — старалась оправдаться я, во рту пересохло. — Не имела права критиковать.
Опустив глаза, я надеялась, что это положит конец пререканиям. Но Его Светлость не унимался.
— Должен ли я считать, что Вы мне лгали? — властно спросил он.
Я разозлилась.
— Конечно, нет.
Наши взгляда встретились. Вместо упрека и отвращения я прочла в его глазах сострадание. Но не только. Он хорошо понимал, что, если выразит сочувствие, я могу разрыдаться. Поэтому он сознательно старался меня разозлить.
— Так Вы говорили правду? — переспросил он, словно не догадываясь, какие чувства бушевали во мне.
— Возможно, и так. Но это была только часть правды. Другая часть заключается в том, что Ваш брат кормил и одевал меня многие годы, платил за мое образование, предоставлял мне крышу над головой.
Он усмехнулся, взгляд смягчился.
— Вы правы. Я сам обязан ему теми же милостями. До его смерти Холл принадлежал ему. Я жил в его доме с семьей на деньги, которые он мне платил. Но смею заверить, его щедрость объяснялась не особой любовью, не даже милосердием. Ему удобно было, чтобы я жил здесь. Если кто-то и приносил жертвы, так это я. Моя бедная жена ненавидела это место, оно наводило на нее ужас. Она заплатила жизнью, — пробормотал он, словно говоря с самим собой. Он стряхнул неприятные воспоминания, снова обретя уверенность. — Он взял Вас в дом, потому что это было ему нужно в то время. Если бы не необходимость соблюдать приличия, он бы не задумываясь выбросил Вас снова на улицу. После рождения Анабел Вы ему стали не нужны.
— Тем более Вы не можете считать, что несете за меня ответственность, — сказав это, я почувствовала себя увереннее.
Он снова выразил досаду.
— Вам кажется, что Вы выиграли сражение, не так ли? Мне доставляет особое удовольствие разочаровать Вас. Возможно, формально у меня нет оснований считать Вас своей подопечной. Кроме того, я требую от Вас услуг, которые в этом случае Вы не обязаны бы были оказывать. Тем не менее я считаю, что обязан заботиться о Вас, так как в некотором роде Вы все же член семьи Вульфбернов.
Снова мною овладело желание протестовать, оттолкнуть его и бежать, я была просто в панике. Он отошел к камину, понимая мое состояние, и оттуда смотрел на меня, думая о чем-то своем, теребя кольцо на пальце. Наступила такая тишина, что, когда пробили часы, я вздрогнула.
Наконец он сказал:
— Если Вас больше устраивает считать себя наемной гувернанткой, Вам придется безоговорочно подчиняться моим распоряжениям — таково правило для всей прислуги в Холле. В любом случае Вы должны позволить портнихе снять с себя мерки и принять несколько приличных платьев.
