Гелена Мнишек - Прокаженная

— Прежде всего женщина должна быть пикантной, — вынес приговор Трестка.

Такой, как я, правда? — чуточку нервно рассмеялась панна Рита.

Трестка стал распространяться о женщинах, а Вальдемар, искоса глянув на Стефу, прошептал:

— Пикантной? Что ж, она этого не лишена… Но тут вмешалась панна Рита:

— Когда же вы нас свозите в Глембовичи? Вы так давно обещали…

— Я не назначал дня. Все зависит от вас. Глембовические ворота для вас всегда открыты.

— Ну что же, тогда созовем военный совет с участием вашего дедушки и пани Идалии и обсудим все серьезно и обстоятельно. Пойдемте.

Панна Рита и Трестка пошли впереди. Когда Стефа входила в дверь, идущий позади Вальдемар сказал, понизив голос:

— Я несказанно рад, что вы навестите Глембовичи. Приглашаю вас особо. Все, кроме вас, знают мою обитель.

— Благодарю, — ответила она отстраненно.

— Вы сердитесь на меня? — заступил он ей дорогу. Стефа подняла на него глаза:

— Пан майорат, разрешите пройти.

— Не разрешу, пока не ответите: сердитесь вы на меня или нет?

— Нет.

— Позволю себе усомниться в искренности вашего ответа. Каюсь, я чем-то задел вас, но я был зол. Прошу меня простить. Вы не дадите мне руку в знак примирения?

Панна Рудецкая протянула ему руку, и Вальдемар, низко склонившись, поцеловал ее ладонь.

Они не заметили стоявшей на лестнице панны Риты, но она видела их.

Сдержанным тоном она сказала:

— Коли уж мир заключен, пойдемте ужинать. Идалька ждет. Нынешние вечера чересчур уж дурманящие, особенно там, в мальвовой аллее…

— Что, граф Трестка объяснился в любви? — резко спросил Вальдемар.

Рита побледнела.

— Нет, но, может… я с ним объяснюсь, — быстро ответила она и, шелестя шелковым платьем, почти побежала в столовую.

Кровь, пульсируя, ударяла Стефе в виски.

XVI

После полудня, когда солнце начало клониться к закату, небольшая группа всадников показалась на узкой тропинке меж пшеничными полями, где работали жатки. Панна Рита сидела на рослом фольблюте, в черной амазонке и шляпке для верховой езды с видом триумфаторши. Следом, в английской шапочке, — Трестка. Второй парой были Вальдемар и Стефа. Он в элегантном костюме и черных высоких сапогах со шпорами, какие носили еще наполеоновские офицеры, сидел на чистокровном арабском кауром жеребце. Стефа, в темно-синем платье английского покроя и маленькой шляпке, уверенно держалась в седле. Под ней была принадлежавшая Вальдемару каурая арабская лошадка Эрато.

— Вы уже ездили верхом? — спросил он. — На дебют это не похоже.

— Ездила, но в мужском седле и на пони. На такую великолепную лошадь села впервые.

— Вы сущая амазонка, можете мне поверить, — резюмировал граф Трестка. — Уж я-то разбираюсь.

Стефа взглянула на Вальдемара, словно говоря: «Ну что с ним прикажешь делать?»

Поняв заключенный в глазах девушки немой вопрос, Вальдемар усмехнулся и кивнул. Однако Стефа все же повторила вопрос вслух:

— Я хорошо сижу?

— Отлично! — усмехнулся Вальдемар.

На лице Стефы вспыхнул румянец. Казалось, оно расцвело. Она сильно ударила лошадь хлыстом, и Эрато рванулась вперед. Взвихрилась пыль, панна Рита вскрикнула, Трестка закричал вслед Стефе:

— Натяните поводья, крепче, крепче!

Но Вальдемар уже пустил жеребца галопом. Казалось, Аполлон не касается земли. Следом поскакали два конюха, державшиеся до того позади, но Рита задержала их жестом:

— Если майорат не догонит сам, то и вы ничего не сделаете, только еще больше испугаете лошадь.

И тем не менее все быстро двинулись следом. Но Стефа и Вальдемар уже скрылись в облаке пыли. Эрато, прижав уши, неслась по дороге, Аполлон ненамного отставал от нее. Вальдемар не сводил глаз со Стефы, но, видя, что она крепко держится в седле, скакал молча, чтобы еще больше не испугать лошадь. Наддав, он поравнялся с Эрато, ухватил ее удила. Почуяв сильную руку, лошадь замедлила бег. Тогда только Вальдемар не выдержал:

— Хорошенькое дельце! Нужно же мне было похвалить вашу езду!

Чуть побледневшая и испуганная, Стефа весело улыбнулась ему:

— И все же вам придется меня похвалить — я же удержалась в седле, даже вынув ноги из стремян.

— Нарочно?

— Да, на всякий случай.

— Ну, знаете! Неплохо для новичка… Браво-браво! А я-то гнал, как сумасшедший. Волосы встали дыбом, когда подумал, что с вами может случиться.

Стефа заметила, что он и в самом деле был бледен и взволнован. Она хотела подать ему руку, но, видя, что его руки заняты поводами обеих лошадей, горячо шепнула:

— Очень вас благодарю, очень… и простите.

— За что?

— За… хлопоты.

— Скорее уж просите прощения за то, что я дрожал, как заячий хвост, а это со мной редко случается.

— А если б я даже и упала? Было бы своего рода крещение.

— Господи, какой вы еще ребенок… Подъехали остальные.

— Ух! У меня руки дрожат! — сказал молодой граф. — Гнали так, что я едва жив. Если я получу сердечный приступ, вы будете виноваты, пани Стефания. Мы так скакали…

Они свернули на поле, к жнецам.

Когда всадники приблизились к сноповязалкам, навстречу им выехал верхом управитель, молодой и энергичный человек. Он непринужденно раскланялся. Майорат представил его дамам:

— Пан Остронжецкий, мой помощник, скорее даже правая рука.

— Всего лишь левая, пан майорат, — весело сказал управитель.

Дамы поклонились ему, тоже улыбаясь.

— А где господа практиканты? — спросил Вальдемар.

— Я их оставил поближе к имению. Со мной два эконома из Бжозова и Ромнов.

— Сноповязалки работают нормально? Механик дело знает?

— Не хуже англичанина!

Трестка подъехал ближе и спросил Вальдемара:

— Откуда вы привезли сноповязалки? Система американская, но фирменный знак варшавский…

— Они сделаны у нас, — сказал Вальдемар. — Все наше — и железо, и работа. Я выписал инженера с фабрики Мак-Кормика и под его руководством одна варшавская фирма и произвела эти машины.

— Но механик, я смотрю, на американца не похож?

— Да, он ученик того инженера, а сам урожденный варшавянин.

Трестка покрутил головой:

— И что, хорошо работают?

— Ломаются они очень редко. Поломки ведь случаются и у заграничных. Люди обучены, механик хороший, так что все идет гладко.

— Надо же! — буркнул удивленный граф Трестка.

— Вот если бы все следовали вашему примеру… — сказала Вальдемару Стефа.

Граф не выдержал:

— Но тогда бы все заграничные фирмы обанкротились!

— Успокойтесь, — утешил его Вальдемар. — Не настолько мы еще хваткие, чтобы из-за нас разорялись иностранные фирмы.

— Я бы не доверял машинам, сделанным у нас.