Маргерит Кэй - Скандальные признания
Ему хотелось, чтобы она улыбнулась, но на ее лице не отразилось никакой веселости.
— Я ничего не хочу от Кинсейлов, и мне не нужна ваша жалость, Эллиот.
К ней снова вернулся надменный взгляд. Она кололась, как чертополох.
— Я хочу знать, ради чего вы на самом деле пришли, — сказал он, злясь и на себя, и на ее внезапную смену настроения.
— Мне необходим Павлин, — выпалила Дебора. — Еще одно преступление.
Такое безапелляционное заявление рассмешило его. От волнения и заразительной хрипотцы его смеха Дебора сама издала смешок.
— Это не смешно.
— Верно, не смешно. Мне нужно еще одно преступление. Вы говорите так, словно я доктор, а вы просите у меня слабительное.
— Эллиот, я абсолютно серьезна.
С его лица исчезла улыбка.
— Категорически нет.
— Почему?
— В тот раз вы очень рисковали. Подвергать себя такой опасности во второй раз — невероятная глупость.
— Вы сами делали это тысячу раз.
— Моя жизнь принадлежит мне, и я решаю, когда ею рисковать.
— Я тоже.
Эллиот одним махом вскочил на ноги.
— Мне не нужен сообщник, — сквозь зубы процедил он. Он безумно злился на себя, поскольку надеялся, что она пришла просто из желания его увидеть. А еще потому, что вообще на что-то надеялся, он ведь твердо решил выкинуть ее из головы. — Надо было сказать дворецкому, чтобы он вас не впускал. Не могу поверить, что у вас хватило наглости просить меня об этом. Вы ведь так недвусмысленно продемонстрировали, что не хотите иметь со мной ничего общего.
— Вы сердитесь на меня.
— Не просто сержусь, я в бешенстве! В последнюю нашу встречу вы сказали, что вас полностью устраивает собственная компания, и это несмотря на ваши неоднократные признания, что вы одиноки. Вы убеждали меня поделиться сокровенным, а сами захлопываетесь, как устрица. Той ночью вы целовали меня с такой страстью, словно изголодались по поцелуям. И не урони я портрет, пошли бы дальше, но на следующий день были холодны как лед. И теперь, после трех недель молчания, вплываете ко мне словно пава и начинаете чего-то требовать. Естественно, я рассержен! А чего вы ожидали?
— Мне не стоило вас просить, — горестно сказала Дебора.
— Да, не стоило. — Он пнул тлеющее полено в камине. Взметнувшийся пепел испачкал до блеска натертые сапоги. Эллиот злился, что потерял самообладание. Он не хотел видеть это погасшее побледневшее лицо и злился, что стал тому причиной, даже если она этого и заслуживала. И он злился куда больше, чем мог представить. Он с силой засунул руки в карманы и прислонился плечом к каминной полке, яростно сражаясь с желанием откликнуться на ее просьбу, просто потому что ему хочется взять ее с собой.
Дебора скручивала свои изношенные перчатки все сильнее и сильнее, пока те совсем не потеряли форму. Секунда убегала за секундой, а он все молчал, храня отстраненное выражение, вокруг рта залегли глубокие складки.
Он имел основания сердиться. Его гнев свел на нет ее решимость. Какая же она дура, что решилась прийти.
— Вы совершенно правы, я не должна просить вас об этом. Прошу меня извинить, я уже ухожу.
Он смотрел, как она поднимается. Она натянула перчатки, он же еще глубже засунул руки в карманы. У нее тряслись руки. Она прикусила губу, не смея на него взглянуть, и он почувствовал себя настоящим подонком. Даже несмотря на то, что был прав. Абсолютно прав!
Дебора пошла к двери. Она уходит. Уходит без борьбы, хотя у нее очевидно есть причины сражаться. Она просто уходит, как всегда поступала. Положив руку на медную ручку двери, она заколебалась. Она ведь даже не попыталась объяснить. А ведь поклялась себе, что сделает хотя бы это.
Она выпустила ручку и обернулась.
— Вы правы, — дрожащим голосом произнесла Дебора. — Мне не следовало просить вас об одолжении, но я это сделала, потому что у меня есть причина. Да, она не так серьезна, как ваша. Я могла бы сказать, что просто хочу помочь вам в вашей битве, но это было бы неправдой, несмотря на мою с вами солидарность. Я не хочу злоупотреблять вашим доверием и тем более лгать вам. Если вы окажете мне любезность и выслушаете меня — хотя я этого и не заслуживаю, — я вам расскажу. Но я пойму, если вы сочтете, что я уже и так вышла за рамки приличий.
Она сумела устоять на земле, и это уже было победой. Дебора дышала так, словно одним махом перемахнула гору, и испытывала почти такую же радость. Она по-прежнему стояла у двери, но сейчас ее даже не очень волновало, как отреагирует Эллиот, она была просто счастлива, что наконец высказалась. И почти удивилась, когда он пересек комнату и подошел к ней. Ее сердце забилось еще сильнее от ощущения его близости. Его лицо по-прежнему было мрачным, но, по крайней мере, он смотрел на нее, а не сквозь.
Их взгляды встретились, в какой-то миг Дебора подумала, что может поцеловать его. Всего на секунду, крошечную секунду, она смотрела на него и представляла страстный, жаркий, бархатный поцелуй. Он с силой прижал бы ее к себе и проник языком в рот. И этот поцелуй не был бы нежным, ласковым или сдержанным. Она вцепилась бы ему в одежду и бесстыдно прижалась к твердой груди и бедрам, желая снова оказаться по ту сторону мира. Она целовала бы его с отчаянным желанием, словно хотела напитаться силой.
Ее кожу обдало жаром, дыхание участилось. Она поняла по глазам, что он проследил направление ее мыслей, отодвинулась, отвела взгляд и снова вцепилась в свои перчатки.
— Вы позволите мне объяснить, Эллиот?
Ей нелегко было вот так вернуться. А ему нелегко ее отпустить. Он так и не уверился в правильности своего решения, но ему не понравилось собственное облегчение, когда он понял, что это уже не нужно. Любопытство пересиливало гнев. Каким-то образом она задевала струны его души, и он изменил свое решение.
— Я вас выслушаю, но ничего не обещаю, — мрачно сказал он и подвел Дебору обратно к софе.
Она задумчиво закусила губу. Потом чуть кивнула. Эллиот уже не раз замечал эти маленькие кивки, свидетельствующие о том, что она на что-то решилась, и с трудом удержался от улыбки. Дебора выпрямилась и убрала за ухо несуществующую прядку — еще одна очаровательная привычка. Казалось, она готовится к битве. Он глубже вжался в софу, их колени оказались слишком близко друг к другу, и это отвлекало. Про гнев он уже забыл.
— Продолжайте, — мягко предложил он, снова чувствуя, что сильно заинтригован.
— Да-да, сейчас. — Дебора снова кивнула. — Думаю, вы уже знаете, что я нахожусь в стесненных финансовых обстоятельствах. — Она говорила спокойно, глядя на руки, не на него. — Моя вдовья доля… по словам лорда Кинсейла, она более чем соразмерна, что, вероятно, объясняет его нежелание выплачивать регулярно.
