Виктория Холт - Испанский жених
Леонора на цыпочках вышла из комнаты. Служанки последовали за ней.
Оставшись наедине с Изабеллой, он сказал:
– А ты, любовь моя? Как ты себя чувствуешь?
– Со мной все в порядке, Филипп. Я счастлива видеть вас. И благодарна за ваш визит.
– Ах, вот если бы… – начал он.
Он осекся, затем вздохнул и пожал плечами. Нет, ему не следовало даже мысленно отрекаться от своей судьбы. Она снова улыбнулась – как всегда, поняла его. И он опять вспомнил, что в дни его величайшего горя, когда ему было плохо и одиноко, только она одна знала, как утешить его… да, только она одна.
– У нас было целых три счастливых года, – напомнила она. – И еще много лет мы оба будем счастливы.
– Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя, – согласился он.
Он хотел сказать, что даже если женится и уже не сможет встречаться с ней, все равно она не должна думать, будто он забыл о своей любви. Он всегда будет помнить, что с ней он чувствовал себя тем мужчиной, в которого вырос бы, если бы не узы, сковывавшие его с самого детства.
– Хорошо, что родился мальчик, – сказала она. – Перед уходом вы повидаете его брата?
– Да, и мне уже пора, – ответил Филипп. – Хотелось бы задержаться, но тебе нужно поспать. Я ведь пришел ненадолго, только чтобы убедиться, что у тебя все закончилось благополучно. Отдыхай… выспись хорошенько…
Он заботливо поправил простыни, которые покрывали ее, – ни дать, ни взять, преданный, немного смущенный супруг, подумала Изабелла. Таким он был всегда, даже в первые дни их связи. Тогда его серьезность забавляла ее, и чем серьезней он становился, тем больше нежности она испытывала к нему. Как ни странно, при всей своей строгости он казался ей моложе, чем был на самом деле.
Он попросил Изабеллу закрыть глаза, прежде чем он покинет ее. Затем вздохнул и направился к двери. Ему нравилась эта комната, здесь он пережил самые счастливые моменты своей жизни, потому, что когда рядом не было слуг, он мог воображать себя обыкновенным супругом и отцом семейства.
В коридоре его поджидала Леонора.
– Ваше Высочество, она заснула?
– Я велел ей отдыхать.
– Вижу, Ваше Высочество довольны. Ну, пойдем в детскую, я покажу вам брата этого малыша.
Леонора проводила его в комнату, убранную в мавританском стиле. На полу, устланном шелковыми подушками, мальчик неполных трех лет играл с разноцветными шарами. Его кормилица, увидев принца, поклонилась и пошла к выходу.
– Папа! – закричал мальчик.
Проворно вскочив на ноги, он подбежал к Филиппу и обхватил его колени. Филипп не двигался до тех пор, пока за кормилицей не закрылась дверь. Затем взял мальчика на руки.
– Ну, как поживает мой сынишка Гарсия?
Мальчик приложил ладошку к губам Филиппа. Филиппу захотелось прижать его к себе и расцеловать в смуглые нежные щечки. Бросив взгляд на Леонору, он дал волю своим желаниям.
– Папочка, – прошептал мальчик. – У Гарсии все хорошо.
– И он рад видеть меня, да?
Мальчик улыбнулся и пухленькими ручонками потянулся к драгоценностям, висевшим на шее Филиппа.
– Нравятся, мой маленький?
Мальчик кивнул и попытался снять одно из украшений.
– По-моему, драгоценности тебе нужнее, чем папа.
– Нет, нет, – сказала Леонора. – Он любит своего папу. Правда, Гарсия?
Вместо ответа мальчик выпустил украшение и обвил ручками отцовскую шею. Затем прижался к ней своей порозовевшей щечкой.
– Гарсия, а почему ты не покажешь папе свои чудесные игрушки? – сказала Леонора.
Мальчик мгновенно вырвался из отцовских объятий и спрыгнул на пол. Филипп с удовольствием наблюдал за тем, как он проворно бегал по комнате, собирая разноцветные шары и тряпичные мячики. Как он любил этого ребенка! Ему и самому хотелось бы немного повозиться с игрушками, которые так восхищали его сына.
– Он у нас очень сообразительный мальчуган, – сказала Леонора.
Она подошла к столу и взяла в руки книгу.
– Подойди сюда, Гарсия. Давай покажем папе, как мы умеем читать. Ну-ка, что здесь написано?
Мальчик забавно поморщил лобик.
– Эль ниньо, – сказал он и показал на себя.
– Стало быть, это ты маленький, да? – спросил Филипп.
– Да, папа. Гарсия еще эль ниньо. Но я хочу кое-что сказать вам. Можно, Леонора? Я знаю, что это секрет.
– Думаю, папе ты можешь его открыть.
– У меня будет братик или сестренка. И тогда я уже не буду маленьким. Я стану большим.
Просияв от умиления, Филипп вынул из воротника драгоценную брошь и протянул ее мальчику.
– Ух ты, какая красивая! – восторженно выдохнул тот. Леонора выхватила у него брошь, потому что мальчик тотчас потянул ее ко рту. Она покачала головой и с осуждением посмотрела на Филиппа.
– Разве можно давать ребенку такие вещи? А если бы он проглотил ее? Гарсия, драгоценности существуют для того, чтобы ими любоваться, а не набивать рот. Послушай, Леонора сейчас заберет ее у тебя, а когда ты вырастешь, отдаст эту вещицу тебе, и ты всегда будешь помнить, что тебе ее подарил папа.
Мальчик вопросительно посмотрел на отца. Филипп снова взял его на руки. Он прижал его к себе так, чтобы ни сын, ни Леонора не увидели чувств, отразившихся на лице испанского принца.
Филипп ни на минуту не забывал об обязанностях, возложенных на него. Посетив дом Изабеллы, он должен был вернуться во дворец и навестить своего законного сына, ребенка от недолгого брака с Марией Мануэлой. Увы, этот визит не сулил ему ничего приятного, если не считать чувства выполненного долга.
Он направился прямо в покои маленького принца.
Карлос был почти на два года старше Гарсии, и Филипп часто жалел о том, что его второй сын не мог оказаться на месте, отведенном первому в огромном вальядолидском дворце.
Когда он вошел, мальчика как раз усаживали за маленький обеденный столик. Возможно, слуги знали, что Филипп только недавно покинул дом Изабеллы Осорио, где провел почти час со своим вторым сыном.
Едва переступив порог детской комнаты, он услышал пронзительный визг маленького Карлоса. Итак, слуг успели предупредить о приближении его отца. Сейчас они пытались расчесать его буйную шевелюру, привести в порядок одежду и внушить мальчику, что тот должен показать образец достойного поведения.
Филипп остановился, холодно наблюдая за этой сценой. Две кормилицы безуспешно пытались усмирить разбушевавшегося Карлоса; герольды и придворные в замешательстве переминались с ноги на ногу; Карлос, не переставая кричать, сердито уставился на отца.
Немного подождав, Филипп сказал:
– Оставьте меня наедине с моим сыном.
– Нет! – закричал Карлос. – Не уходите!
Он побежал за ними, но они уже закрыли за собой дверь. Карлос попробовал открыть ее, но она была слишком массивной, и он принялся стучать в нее кулачками, с каждым ударом все больше приходя в ярость.
